Последние отзывы

  41  

Граф сидел за столом. Перед ним стоял мистер Хемпстер.

Это был человек лет пятидесяти с красным лицом и крошечными жестокими глазками, близко посаженными и похожими на бисеринки. Сиринга никогда не жаловала его. В округе ходило немало историй о его грубости и жестокости по отношению к лошадям.

Граф не слишком любезно взглянул на нее:

— Я сейчас занят, Сиринга.

— Я пришла, милорд, чтобы… чтобы выступить в роли защитника.

От нее не скрылось, что в глазах графа промелькнула веселая искорка, а вот голос его прозвучал резко и деловито:

— Это дело касается исключительно моего поместья, и я хотел бы решить его так, как сочту нужным.

— По крайней мере, милорд, выслушайте хотя бы этих людей! — взмолилась Сиринга. — Или позвольте мне высказаться от их имени.

Прежде чем граф успел вымолвить хоть слово, мистер Хемпстер счел своим долгом бесцеремонно вмешаться в их разговор:

— Мисс Мелтон не в курсе этого дела, милорд.

Его слова явно вынудили Роттингема изменить свое мнение.

— Это мне решать, Хемпстер, — холодно произнес он. — Так что же вы хотели сказать мне, Сиринга?

— Я не знаю, известно ли вам, милорд, что этих итальянцев привез сюда в свое время ваш дед, — ответила Сиринга. — Это они построили обсерваторию на холме, это они расписали и покрыли позолотой потолки в доме. — Пристально посмотрев на графа, она продолжила: — Они работали под началом великих мастеров, которые приехали из Италии украсить банкетный зал и гостиные. Строя камины, они сверялись с чертежами известных итальянских архитекторов. В ту пору их было намного больше, чем сейчас. Кто-то из них вернулся на родину, кто-то умер, а кто-то остался. — Девушка немного помолчала, но, посмотрев на Хемпстера, заговорила вновь: — Это честные, трудолюбивые люди, но они невольно вызвали к себе неприязнь управляющего вашим поместьем. Он всегда пытался избавиться от них. Полковник отказывался слушать его, и теперь мистер Хемпстер надеется убедить вас в том, что эти люди должны покинуть свои дома и уехать отсюда.

— Но почему полковник отклонил его просьбу? — поинтересовался граф.

— Потому, милорд, что был слишком стар, чтобы правильно понимать происходящее, — грубо перебил девушку Хемпстер. — Он не понимал, что его постоянно пытаются обвести вокруг пальца эти бездельники, эти грязные иностранцы, которые не имеют права жить на нашей земле.

— А каково ваше объяснение? — повернулся к Сиринге граф.

— Полковник понимал, какую ценность они представляют для поместья, — ответила Сиринга. — Как вы думаете, кто чинит мебель в доме, кто красит стены, кто ведет постоянный ремонт, когда каждую неделю что-то приходит в негодность? Эти люди — превосходные ремесленники. Умелые и с хорошим художественным вкусом.

Им можно доверить самое ценное имущество.

— С тем же успехом эту работу могут выполнять и английские плотники, — сердито заявил Хемпстер.

— Более того, — продолжила Сиринга, не сводя глаз с Роттингема, — после того как они прожили здесь так долго, они стали вашими подданными! Они стали такой же частью Кингс-Кип, как и многое другое! Хоть они родом из Италии, но предпочли остаться в Англии. Их дети родились в нашей стране и стали англичанами. — Немного помолчав, Сиринга с чувством заговорила снова: — Зачем отсылать их обратно в Италию, если нет иной причины, кроме той, что мистер Хемпстер просто ненавидит их?

— Это так? — повернулся граф к управляющему. — Вы их ненавидите?

— Я знаю, кто они такие, милорд. Большинство из них — настоящие бездельники, которые воруют, браконьерствуют, оскверняют нашу страну. Это негодные людишки. Если вашей светлости будет угодно выслушать мой совет, то я вот что скажу — избавьтесь от них! Я велел им оставить поместье и очень надеюсь на вашу поддержку, милорд. Ведь ранее вы всегда принимали мою сторону.

Роттингем, похоже, задумался над его словами, но сказать ничего не успел, потому что Сиринга его опередила.

— Думаю, что это несправедливо — позволить личной неприязни возобладать над рассудком. Суровое решение повлияет на судьбы многих людей, которые долгие годы верно служили вашей семье и старались быть полезными.

— Личной неприязни? — резко переспросил граф.

— Пять лет назад дочь мистера Хемпстера сбежала с одним из итальянцев, — ответила Сиринга. — Он так и не простил этого родственникам Антонио.

  41