197 
Жизнь утратила вкус и цвет. Роберт Дадли умер, и счастье меня покинуло.
Я велела оставить меня одну, дабы ничто не отвлекало от моего горя, и, лежа на постели, вспоминала, вспоминала… Мы с Робертом — дети, танцуем на балу при дворе моего отца. Мы оба заточены в Тауэр, наши темницы расположены по соседству. Я — наследница престола, и Роберт бросает золото к моим ногам. Мы бок о бок въезжаем в Лондон в день моего восшествия на престол… Так много воспоминаний. Теперь только они и остаются.
Я вновь и вновь перечитывала его письмо, целовала бумагу, орошала ее слезами. Потом написала сверху «Его последнее письмо» и спрятала в ларец с драгоценностями. Письмо это хранится среди прочих моих реликвий. Впоследствии я не раз возвращалась к нему, но в тот горестный день убрала подальше, чтобы не усугублять боль утраты.
Потом я стала доставать подарки, полученные от Роберта за минувшие годы. Каждый подарок пробуждал воспоминания, каждый значил многое. Вот золотой браслет, украшенный рубинами и бриллиантами, я получила его от Роберта в 1572 году, когда отмечалось четырнадцатилетие моего пребывания на троне. А в следующем году Роберт подарил ожерелье, тоже составленное из рубинов и бриллиантов.
Я надела ожерелье, надела браслет и мыслями погрузилась в прошлое. Как близко придвинулось смуглое, прекрасное лицо Роберта, когда он застегивал ожерелье у меня на шее…
Потом взяла белый веер с двумя огромными изумрудами. Достала все другие подарки, знаки любви и преданности.
Все, больше не будет подарков от Роберта.
Какая злая насмешка судьбы! Она даровала мне великую победу и тут же в отместку отняла самое дорогое. Впрочем, нет, я не совсем справедлива. Больше всего на свете — больше Роберта, больше собственной жизни — я любила и люблю свою страну. Господь явил мне великую милость, ниспослав бурю, которая помогла моим морякам разгромить Непобедимую армаду. Сейчас жалкие ее остатки рыщут по волнам возле бесприютных берегов Шотландии и Ирландии. С испанской угрозой покончено раз и навсегда, но и жертва, возложенная на меня Господом, непомерно велика. Бог отнял Роберта.
Шли часы, но я не замечала течения времени. Несколько раз в дверь стучались, я не отвечала. Мне не хотелось никого видеть.
Сама не знаю, сколько прошло времени, но в конце концов я услышала голос Берли. Он умолял меня открыть дверь, но я не послушалась.
— Ваше величество, ради Бога, откройте дверь! — надрывался Берли. — Вы больны? Умоляю, впустите нас!
Но я сидела и молчала. Мой Роберт умер. Только что был жив, и вот его больше нет.
Снаружи раздался какой-то шум, потом дверь с оглушительным грохотом распахнулась.
На пороге стоял Берли. Немного помедлив, он бросился передо мной на колени.
— Слава Богу! Мы так боялись за вас, ваше величество! Простите нас. Наша непочтительность оправдывается заботой о вашем благополучии. Возьмите себя в руки, ваше величество. Вы нужны Англии.
Я устало посмотрела на своего старого, доброго друга и поняла, что он прав.
Я протянула ему руку для поцелуя.
— Вы правы. Нужно заниматься делом.
Жизнь продолжалась.
* * *
О смерти Роберта поползли недобрые слухи. Они привели меня в такую ярость, что я на время даже забыла о скорби. Неужели это правда? При жизни о Роберте поговаривали, что он с помощью яда убрал со своего пути нескольких мешавших ему людей, так не постигла ли и его такая же участь? Что, если Роберта убили?
Нет, в это невозможно поверить. Ведь я знала цену досужим сплетням. И все же слухи не утихали.
Люди говорили, что жена графа Лестера, проклятая волчица Леттис Ноуллз, завела себе любовника, молодого Кристофера Бланта, служившего в их доме шталмейстером.
Да как она посмела! Ей достался самый прекрасный мужчина во всем королевстве, а она опустилась до того, чтобы спутаться с любовником! Никогда еще я не испытывала к Леттис такой лютой ненависти. Променять Роберта на другого мужчину! Да лучше Роберта на всем белом свете никого не было и нет!
По слухам, Роберт узнал о супружеской измене и вознамерился отомстить неверной, однако она поднесла ему чашу с отравленным питьем.
Я не верила, что такое могло произойти, да и лекари утверждали, что граф Лестер умер от последствий лихорадки, которой заболел в ставке, среди соленых болот графства Эссекс. Он и сам говорил мне об этом.
Но в глубине души мне хотелось верить, что в смерти Роберта повинна волчица. Тогда я смогла бы дать выход своей ненависти.
197 
