Последние отзывы

  37  

— А почему вы оказались в Гаване?

Лорд Рудольф пожал плечами:

— Просто подумал, что мне стоит ее увидеть.

— Вы так подумали, когда уже были на Карибах?

— Вы очень настойчивы, капитан. Ну хорошо… У меня были тут дела.

— Большинство англичан ведут свои коммерческие дела на Ямайке или в других английских колониях.

— Мои дела немного шире.

— И большинство англичан не говорят бегло по-испански, — заметил Остин.

— Тут нет никакой тайны. Когда я был мальчиком, у меня был наставник, который большую часть жизни прожил в Испании. Он и обучил меня этому языку.

Черт бы побрал этого лорда с его невозмутимым лицом и языком без костей! Он что, издевается?.. Или скрывает что-то очень важное? Кто он, этот человек, — безобидный болтун… или кто-то весьма опасный?

— Когда прибудем в Бостон, я поищу корабль, который возвращается в Англию, и посажу вас на него. Без сомнения, вы хотите вернуться домой как можно скорее.

Самодовольная улыбка исчезла с лица англичанина.

— Я не спешу. Высадите меня на берег в Бостоне и забудьте обо мне, капитан.

— Почему?

— Я хотел бы осмотреть достопримечательности.

— Там нечего осматривать.

— Ах, оставьте… Бостон стал знаменитым. Колыбель восстания.

— Бостон никак не сравнится с великолепием Лондона.

Лорд Рудольф рассмеялся:

— Мне кажется, капитан, вы ревностно ограждаете от меня ваш город.

Какое-то время Остин молча разглядывал собеседника. Потом проговорил:

— Вам не очень удается роль безмозглого идиота, Уиттингтон. Предлагаю вам сбросить эту маску.

Единственный глаз англичанина посмотрел на капитана удивленно, а улыбка его стала циничной.

— Зато вы отлично ведете свою игру. Отдаю вам должное. — Лорд Рудольф отпил из своего бокала и добавил: — Не задавайте мне больше глупых вопросов, и мне не придется отвечать на них еще более глупой ложью. Мои дела ни в коей мере не вредят вам, вашему грузу, вашей команде и вашим пассажирам, Обещаю не причинять вам неприятностей.

— Обещать не значит быть безобидным.

— Я вовсе не безобидный. Но ведь и вы тоже.

Остин понял, что ему больше ничего не вытянуть из гостя. А тот вдруг спросил:

— Капитан, а кто вам мисс Клеменс?

«Она — ответ на мои мечты», — промелькнуло у Остина. Эта мысль ошеломила его, но он понимал, что так и было. Ее серые глаза и лукавая улыбка пленили его, очаровали…

— Она пассажирка. Направляется в Новую Англию.

— Вы ее любовник?

Остин выпрямился, разгневанный.

Уиттингтон поднял руку:

— Погодите, не прерывайте меня. Я не собираюсь оскорблять ее. Я просто хочу знать, как обстоят дела.

— Никак не обстоят. А если вы надумаете соблазнить ее, то я выброшу вас за борт.

— Остыньте, капитан. У меня нет дурных намерений относительно моей спасительницы. Она отважная и милая молодая женщина. И мне очень хочется избавить ее от возможных неприятностей.

— На моем судне ей не грозят никакие неприятности. Не грозят, даже если ему придется запереть ее в каюте и самому стать на страже у двери. Она пробудила в нем такие страсти, о существовании которых он и не подозревал. Именно поэтому он и держался от нее на расстоянии.

— Но ее ведь однажды уже заставили помогать бунтовщикам, а потом увезли на другой корабль. И вернули вам всю в порохе. Думаю, вы плохо заботились о ней.

— Виновница всех этих неприятностей сейчас далеко отсюда.

— Ах да… Великолепная Анна Адамс. Я встречался с ней. У меня кровь застыла в жилах. По словам мисс Клеменс, ей ничего не стоит обвести мужчину вокруг пальца. Восхищен вами. Вы не поддались ей. — Уиттингтон поднял свой бокал, насмешливо салютуя капитану.

— С ней все ясно.

— Для проницательного человека — да. Но я хотел бы поговорить о мисс Клеменс. Что будет с ней?

Остин снова откинулся на спинку кресла.

— У нее есть кузина в Бостоне. Очевидно, эта кузина нашла для нее место гувернантки в богатом доме.

Уиттингтон побелел.

— Гувернантка?.. Моя спасительница?.. Я ни за что не допущу такой ужасной судьбы для нее.

— Мы в Америке не считаем работу ради заработка на жизнь ужасной судьбой.

— Вот поэтому мы и считаем вас варварами. Мисс Клеменс не американка. Она англичанка по рождению и воспитанию. И будь я проклят, если позволю ей стать гувернанткой. Она стала бы тогда немногим лучше прислуги.

  37