89 
- Мне очень жаль, - сказала Эйми, и слова эти шли у нее из самого сердца, - мне очень жаль, что я причинила тебе боль.
Джейсон рассказал ей о том, как трудно было в Абернети, как воевали с ним горожане.
- Я думал, что они будут благодарны, но их возмущало, что какой-то пришелец из Нью-Йорка является сюда и пытается учить их, что делать.
- Но ты же здесь родился и вырос, - заметила Эйми.
Когда Джейсон ничего на это не ответил, она чуть отодвинулась, чтобы можно было его видеть.
- Что стоит между тобой и этим городом? И твоим отцом? - тихо спросила она. - Даже Милдред не сказала мне, что случилось.
Прошло много времени, прежде чем Джейсон заговорил снова.
- Порой человеку приходится встречаться с подтверждением своих худших опасений, и… - Он глубоко вздохнул. - Ты знаешь, что моя мать умерла, когда Дэвид был еще младенцем.
- Да. И знаю, что твоему отцу пришлось одному поднимать вас.
- Такова его версия, - сердито возразил Джейсон и тут же себя одернул. - У отца было мало времени, которое он мог уделять своим детям, и поэтому после смерти матери он предоставил нас самим себе.
- И как можно догадаться, это означает, что Дэвида он оставил на тебя.
- Да.
- Но я никак не возьму в толк, почему ты был настроен против Абернети?
Джейсон опять помолчал, словно ему нужно было успокоиться прежде чем продолжить:
- Моя мать была святая. Она была вынуждена выйти замуж за такого холодного ублюдка, как мой отец. Узнав, что умирает, она никому об этом не сказала. Она не хотела никого обременять, поэтому ходила к врачу одна, хранила плохие новости при себе и продолжала жить так, как будто ничего дурного не происходило.
Когда Джейсон умолкал, Эйми чувствовала напряжение во всем его теле.
- Но одна из абернетских сплетниц увидела ее в кафе мотеля милях в тридцати отсюда и, вернувшись домой, распустила слух, что у миссис Уилдинг связь за городом.
- И твой отец поверил этой сплетне, - тихо проговорила Эйми.
- О да. Он поверил настолько, что нанес ей удар в спину, прыгнув в постель какой-то горячей блондинки из… - Джейсон опять надолго замолчал. - Я один узнал правду. Я не пошел в школу и спрятался на заднем сиденье машины матери. Когда она вышла от врача, я был в приемном покое. Она взяла с меня обещание ничего не говорить отцу. Она сказала, что жизнь создана для того, чтобы жить, а не огорчаться.
- Мне бы так хотелось с ней встретиться… - проговорила Эйми.
- Она была чудесная женщина, но ей была суждена горькая участь.
- У нее были два любящих сына, и, похоже, что ее муж сходил по ней с ума.
- Что? - взвился Джейсон.
- Как он принял весть о том, что его жена умирает?
- Он ни разу ни единым словом не обмолвился об этом, но после ее смерти заперся в комнате и три дня из нее не выходил. А выйдя, набрал себе огромное количество работы, так что постоянно не бывал дома и, насколько мне известно, никогда больше не произносил ее имени.
- Ты сомневаешься в том, что он ее любил? - Эйми задержала дыхание. Может быть, она зашла слишком далеко? Люди любят держаться своих мнений и не любят, когда им противоречат.
- Пожалуй, любил, - ответил, наконец, Джейсон. - Но лучше бы он больше любил нас. Порой необходимость быть для младшего брата отцом и матерью вызывала у меня отвращение. Иногда мне хотелось… поиграть в футбол, как все другие мальчишки.
Эйми ничего не ответила, но теперь представляла себе жизненный путь Джейсона. Его отец учил его тому, что деньги - это все и что, если хорошо работать, можно побороть любую боль и одиночество, а также всякого рода неприятные эмоции.
Эйми прижалась к Джейсону, ее плоть коснулась его плоти, и она почувствовала, что он снова возбуждается. Но Джейсон сдержался.
- А как складывалась твоя жизнь? Похоже, неплохо?
У Эйми было желание сказать ему, что она поступила очень правильно, уехав и самостоятельно сделав себе карьеру, и что ей не был нужен ни одни мужчина. Но эти слова так и не слетели с ее губ. Было время говорить правду. Она глубоко вздохнула, чтобы утихомирить бешено стучавшее сердце.
- Да, я устроилась хорошо, но поначалу боялась, что мы с Максом умрем с голоду, - наконец сказала она. - Я поступила очень глупо, когда бежала отсюда.
- Почему ты не позвонила мне? Я бы помог. Я бы…
- Гордость. Я всегда была слишком гордой. Когда я узнала всю правду о Билли, мне следовало оставить его, но я не смогла бы вынести разговоров о том, что ушла потому, что обнаружила некоторые его мужские изъяны.
89 
