6

Весь день у него из головы не выходила телеграмма; привычная жизнь – два часа в суде по делу о лжесвидетельстве – казалось нереальной, как страна, которую покидаешь навеки. Говоришь себе: в этот час в таком-то селении люди, которых я знал, садятся за стол так же, как и год назад, когда я там был; но ты не уверен, что в твое отсутствие жизнь не выглядит совсем иначе. Мысли Скоби были поглощены телеграммой и безыменным пароходом, плывшим сейчас с юга вдоль африканского побережья. Боже, прости меня, подумал он, когда в его мозгу мелькнула мысль, что пароход может и не дойти. В сердце у нас живет безжалостный тиран, готовый примириться с горем множества людей, если это принесет счастье тем, кого мы любим.

Когда кончили слушать дело о лжесвидетельстве, его поймал у двери санитарный инспектор Феллоуз.

– Приходите сегодня ужинать. Скоби. Мы достали настоящую аргентинскую говядину. – В этом потерявшем всякую реальность мире не стоило отказываться от приглашения. – Будет Уилсон, – продолжал Феллоуз. – По правде говоря, говядину мы достали через него. Он ведь как будто вам нравится?

– Да. Я думал, он не нравится вам.

– Понимаете ли, клубу нельзя отставать от жизни. Кто только теперь не занимается коммерцией… Я признаю, что в тот раз погорячился. А может, выпил лишнего – что тут удивительного. Уилсон учился в Даунхеме. Когда я был в Лансинге, мы играли с даунхемцами в футбол.

Скоби ехал к знакомому дому на горе, где он когда-то жил, и рассеянно думал: мне надо поскорее увидеть Элен, она не должна узнать о приезде Луизы от посторонних. Жизнь повторяет один и тот же узор: рано или поздно всегда приходится сообщать дурные вести, произносить утешительную ложь, пить рюмку за рюмкой, чтобы утопить горе.

Скоби вошел в длинную гостиную и в самом конце ее увидел Элен. Он с удивлением вспомнил, что никогда еще не встречал ее на людях, в чужом доме; никогда еще не видел ее в вечернем платье.

– Вы, кажется, знакомы с миссис Ролт? – спросил Феллоуз.

В голосе его не было иронии. Скоби подумал с легким отвращением к себе: ну и хитрецы же мы, как ловко провели здешних сплетников. Любовникам не к лицу так умело скрываться. Ведь любовь считают чувством безрассудным, неукротимым.

– Да, – сказал он, – мы с миссис Ролт старые друзья. Я был в Пенде, когда ее переправили через границу.

Пока Феллоуз смешивал коктейли, Скоби стоял в нескольких шагах от нее и смотрел, как она разговаривает с миссис Феллоуз; Элен болтала легко, непринужденно, словно и не было той минуты в темной комнате на холме, когда она вскрикнула в его объятиях. А полюбил бы я ее, думал он, если бы, войдя сюда сегодня, увидел ее впервые?

– Где ваш бокал, миссис Ролт?

– У меня был налит розовый джин.

– Жаль, что его не пьет моя жена. А я терпеть не могу ее джин с апельсиновым соком.

– Если бы я знал, что вы здесь будете, – сказал Скоби, – я бы за вами заехал.

– Да, обидно, – согласилась Элен. – Вы никогда ко мне не заходите. – Она повернулась к Феллоузу и сказала с ужаснувшей Скоби непринужденностью: – Мистер Скоби был удивительно добр ко мне в больнице, но, по-моему, он просто любит больных.

Феллоуз погладил свои рыжие усики, подлил себе еще джину и произнес:

– Он вас боится, миссис Ролт. Все мы, женатые люди, вас побаиваемся.

При этих словах – «женатые люди» – Скоби увидел, как измученное, усталое лицо на носилках отвернулось от них обоих, словно в глаза ударил солнечный свет.

– Как вы считаете, – спросила она с напускной игривостью, – могу я выпить еще бокал? Я не опьянею?

– А вот и Уилсон, – сказал Феллоуз, и, в самом деле, они увидели розового, невинного, не верящего даже самому себе Уилсона в его криво намотанном тропическом поясе. – Вы ведь, со всеми знакомы? С миссис Ролт вы соседи.

  74