Особенно,... 
27 
Черны, как смерть; их мягко осенял
Пушистый шелк ресниц, темнее ночи.
Когда прекрасный взор ее сверкал
Стрелы быстрей и молнии короче…
Глядя ей в глаза, Вирджил чувствовал себя пловцом, опускающимся на дно глубочайшего океана, и знающего, что пути назад нет, есть лишь только бесконечное погружение и растворение в глубоких недрах.
Он остолбенел и стоял, не в силах вымолвить ни единого слова, а маркиза, повернувшись к мужу, громко спросила:
— Почему ты не говорил мне, что рядом живет Аполлон? Я так соскучилась по Греции!
— Вам нравится Байрон?
— Ну конечно, — мягко ответила она, — и мы можем почитать его вместе.
Потом была только Фенис! Фенис! Фенис!
Вирджил никогда не осмелился бы сам подступиться к ней, но Фенис первая сделала шаг навстречу — на следующий день она приехала. в Баронс-Холл и от имени маркиза пригласила соседей на обед. Ей было совсем необязательно приезжать самой, ведь, во-первых, накануне маркиз лично пригласил Вирджила и его отца, а во-вторых, можно было послать кучера.
Но Фенис приехала сама. Она была тщательно одета и выглядела блистательно: высокая шляпа с откинутой вуалью, дорогое платье, подчеркивающее достоинства ее фигуры, зеленый бархатный плащ, оттенявший магнетическую черноту глаз.
Так случилось, что Вирджил сидел в библиотеке один. Отец как раз вышел в сад переговорить с садовником, и его силуэт виднелся среди деревьев в открытое настежь окно.
Со времени смерти леди Дэмиен они почти никого не принимали, поэтому, когда появившийся на пороге дворецкий громко объявим «Маркиза Линмаус, сэр!», — Вирджил от неожиданности вскочил на ноги, полагая, что ослышался. Он отчаянно пытался сообразить, что ему надо делать, а маркиза уже быстро двигалась ему навстречу. Он не видел ничего — только алые улыбающиеся губы и огромные глаза все ближе и ближе придвигались к нему. Не в силах оторвать взгляда, он чувствовал себя, как под гипнозом.
— Вы читали? — поинтересовалась маркиза, глядя на книгу в его руке. — Надеюсь, что не помешала вам.
— Нет! Нет! Конечно, нет! Я очень, очень рад вас видеть! Пожалуйста, присаживайтесь, отец скоро вернется, — воскликнул Вирджил, предлагая даме кресло.
— Я только сейчас начинаю понимать, как прекрасна Англия в эту пору года, — тихо проговорила она.
— Вы впервые в Англии?
— Я была только в Лондоне. Теперь я открываю для себя эту удивительную страну. А сколько еще предстоит!
— Вы позволите… вы разрешите… мне показать вам парк… лес… и озеро?
Он лихорадочно соображал, что может заинтересовать гостью.
Маркиза притянула его взгляд своими бездонными зрачками и произнесла:
— Вам не будет скучно? Я не отнимаю у вас время?
Вирджил понял, что с этого момента во всем мире его ничего не интересует, только бы находиться рядом с ней — бесконечно, — говорить с ней и следовать за ней, куда она только захочет.
Они стали встречаться почти каждый день.
Лето выдалось сухим и жарким, и маркиз, у которого было время летних каникул, был поглощен стрельбой из лука, скачками и спортивными состязаниями. Ему приходилось часто отлучаться в Лондон, где требовалась его помощь в решении дел государственной важности.
— Ты так добр ко мне, — говорила Вирджилу Фенис. — Без тебя я была бы одинокой и несчастной, как странник в чужой и неприветливой земле.
— Быть с тобою — честь для меня.
Ее красота и очарование раскрыли в нем поэтические стороны его натуры.
Фенис жила в его мыслях как Афродита, как Елена Троянская, как неотразимая царица Клеопатра Она была для него героиней всех поэм Байрона.
Лилейный рот, румянец нежно-алый…
Прелестное создание мечты,
Как нежный плод, причудливый и редкий…
Волшебство! Вот что внесла в его жизнь Фенис. Ее чары уносили Вирджила в сады Эдема, и наполняли его мечты волнующими аккордами небесных симфоний. Он был готов непрестанно преклоняться перед ней, служить ей, пойти ради нее на подвиги и жертвы. Он жаждал стать ее защитником. Он готов был умереть за нее и сделать ради нее все, что угодно.
Он не смел и думать о том, чтобы просто прикоснуться к ней, не говоря уже о поцелуях, настолько святой и чистой она ему казалась. В его мыслях маркиза была обитательницей небес.
Когда она впервые взяла его за руку, Вирджил чуть не задохнулся от страха и восторга, не веря, что это не сон.
27 
