32 
Она едва удержалась, чтобы не рассмеяться, ибо более нелепую и заслуживающую насмешек фигуру придумать было трудно. На мгновение он застыл в дверях, настоящая кукла-марионетка, разряженная в пух и прах настолько, что напрочь затмил собой двух джентльменов, вошедших следом. Выглядел он сногсшибательно. Начиная с его сюртука зеленого атласа и заканчивая нелепыми туфлями на преогромном каблуке, он оказался именно таким, каким она его себе и представляла. Но, очевидно, апломба и самомнения ему было не занимать. Обозрев комнату в лорнет, отставленный от глаза, по меньшей мере, на целый фут, он засеменил к принцессе Эстергази и принялся расшаркиваться перед ней.
Джудит не могла отвести от него глаз; он же не смотрел в ее сторону, и потому она вполне могла позволить себе улыбку. Понемногу гнев ее сменился задорной веселостью; значит, вот он каков, Король Моды!
В чувство ее привел чей-то негромкий голос, раздавшийся совсем рядом:
– Прошу прощения, сударыня: это не вы уронили веер?
Вздрогнув от неожиданности, девушка обернулась и увидела перед собой джентльмена, в котором тотчас же узнала одного из тех двоих, что вошли вслед за Красавчиком. В руке мистер держал ее веер.
Джудит приняла свою безделушку, одарив его словами благодарности и свойственным ей прямым и открытым оценивающим взглядом. То, что она увидела, ей понравилось. Джентльмен был среднего роста, со светло-каштановыми волосами, причесанными в стиле «а ля Брут»[48], а лицо его, пусть и не особенно красивое, оставляло приятное впечатление. Губы, казалось, были готовы сложиться в улыбку; в ясных серых глазах таился острый ум; выразительность лицу придавали также густые брови. Одет он был весьма хорошо, но при этом настолько ненавязчиво, что Джудит затруднилась бы описать его наряд.
Он ответил ей столь же насмешливым и лукавым взглядом.
– Я вижу перед собой мисс Тавернер, не так ли? – осведомился он.
Она отметила, что и голос у него оказался очень приятным, а манеры – скромными и ненавязчивыми. Посему девушка ответила ему по-дружески:
– Да, это я – мисс Тавернер, сэр. Не представляю, правда, как вы меня узнали, поскольку раньше мы с вами не встречались.
– Да, целую неделю меня не было в городе, – отозвался он. – Иначе я, естественно, нанес бы вам визит. Ваш опекун – мой добрый друг.
По мнению мисс Тавернер, подобное обстоятельство вряд ли свидетельствовало в его пользу, но она ограничилась тем, что сказала:
– Вы очень добры, сэр. Но откуда же вы меня знаете?
– Вас мне описывали, мисс Тавернер. Я не мог ошибиться.
На щеках ее выступил легкий румянец; она подняла глаза и пристально взглянула на него.
– Быть может, это был мистер Миллз, сэр?
Одна из его выразительных бровей взлетела ко лбу.
– Нет, сударыня, не мистер Миллз. Но могу я спросить – если вы не сочтете это невежливым – что заставляет вас так думать?
– Мистер Миллз взял себе за правило описывать меня стольким своим знакомым, что подобное предположение с моей стороны было вполне естественным, – с горечью призналась Джудит.
– Вот как! – Он окинул ее проницательным взглядом. – Призна́юсь вам, я очень любопытное создание, мисс Тавернер. Надеюсь, вы расскажете мне, что вас так рассердило, – сказал он.
Джудит улыбнулась.
– Я знаю, не должна делать этого. Но предупреждаю вас, сэр, что разговаривать со мной нынче не в моде.
На сей раз обе его брови взлетели ко лбу.
– По утверждению мистера Миллза? – полюбопытствовал джентльмен.
– Да, сэр, насколько я понимаю. Мистер Миллз был настолько любезен, что окрестил меня Молочницей, равно как и заявил: ни один светский человек не сможет вынести… моего общества. – Она постаралась, чтобы эти слова прозвучали легко и непринужденно, но добилась лишь того, что ее негодование прорвалось наружу.
Он пододвинул к себе стул.
– Позвольте заверить вас, мисс Тавернер: вам нет ни малейшей нужды позволять, чтобы оскорбительное высокомерие мистера Миллза причиняло вам хоть какие-то неудобства. Я могу присесть рядом с вами?
Она кивком головы выразила согласие; ей оставалось только порадоваться тому, что он изъявил подобное желание. Быть может, на нем и не было зеленого с блестками сюртука и весь Лондон не ходил перед ним на задних лапках, но она предпочла бы поговорить с ним, чем с каким-нибудь денди. Джудит откровенно заявила:
– Я все прекрасно понимаю, и это меня ничуть не огорчает. Но, по правде говоря, ужасно злит. Понимаете, мы – я и мой брат – никогда не бывали в Лондоне раньше, и потому мы очень хотели… войти в высшее общество. Но, как мне теперь представляется, это самое общество вполне солидарно с мистером Миллзом – хотя очень многие люди, разумеется, были с нами весьма добры и любезны.
32 
