9 
Через несколько минут Джексон вернулся к группе мужчин подле ринга, потому что вскоре ему предстояло исполнять обязанности рефери; вдобавок на него, как обычно, была возложена ответственность за большинство приготовлений. Перегрин не сводил с него глаз, явственно представляя, как в ближайшее время и сам будет брать уроки кулачного боя в его знаменитой боксерской школе под номером 13 на Бонд-стрит, и не заметил появления кареты, запряженной четверкой лошадей, которая, протиснувшись сквозь толпу, остановилась прямо рядом с ним.
Раздался чей-то голос:
– Крахмал – замечательное изобретение человечества, но всему надо знать меру, Вустер! Я полагал, Джордж намекнул вам об этом?
Голос прозвучал негромко и с обманчивой мягкостью, однако Перегрин, подпрыгнув словно ужаленный, резко обернулся. Говорил джентльмен, управлявший упряжкой чистокровных гнедых, тот самый, в пальто с пятнадцатью пелеринами. Он обращался к франту с чудовищно высоким воротником в шейном платке, который, покраснев, заявил:
– О, идите к черту, Джулиан!
И надо же такому случиться, что порывистое движение Перегрина заставило его непроизвольно натянуть вожжи, отчего фермерская кобылка попятилась. Юноша моментально остановил ее, но не раньше, чем левое крыло его двуколки со скрежетом зацепило правое крыло кареты. В отчаянии он готов был громко выругаться.
Джентльмен в коляске обернулся, и брови его в страдальческом изумлении взлетели ко лбу.
– Многоуважаемый сэр, – начал было он и умолк. Изумление сменилось обреченностью. – Я должен был и сам догадаться, – сокрушенно пробормотал он. – В конце концов, вы ведь говорили, что наша встреча давеча не последняя, не так ли?
Слова эти прозвучали негромко, но Перегрину, зардевшемуся от досады, показалось, будто глаза всех присутствующих устремлены на него. Во всяком случае, джентльмен с высоким воротником подался вперед, чтобы взглянуть на него через разделявшую их карету. Юноша выпалил:
– Это всего лишь царапина! Я старался избежать столкновения, но не мог ничего поделать!
– Да, именно это я и имею в виду, – вздохнул его мучитель. – Я совершенно уверен, что не могли.
Залившись краской стыда до корней волос, Перегрин заявил:
– Можете не беспокоиться, сэр! Уверяю вас, это место мне больше не нравится!
– В чем дело? Чем вам не угодил сей юноша, Джулиан? – с любопытством осведомился лорд Вустер. – Кто это вообще такой?
– Один мой знакомый, – ответил джентльмен в коляске. – Незваный, но чертовски навязчивый.
Перегрин крепко ухватил вожжи руками, которым явно недоставало твердости; он мог не найти другого места, но и оставаться здесь тоже не собирался.
– Я избавлю вас от своего присутствия, сэр!
– Благодарю вас, – пробормотал его собеседник и слабо улыбнулся.
Двуколка, благополучно выбравшись из столпотворения экипажей, с необычайной осторожностью двинулась прочь. К этому времени в первом ряду не осталось ни единого свободного места, в которое могла бы втиснуться его повозка, и, проехав вдоль всего строя, Перегрин уже начал жалеть о своем поспешном решении. Но, едва только он собрался повернуть налево, чтобы обогнуть собравшихся сзади, как его добродушно окликнул молодой джентльмен в изящном двухколесном экипаже, заявив, что готов чуть ближе придвинуться к карете справа от себя, дабы освободить место для двуколки.
Перегрин с благодарностью принял его предложение и, после недолгих маневров, сопровождавшихся протестами группы мужчин, расположившихся на крыше кареты, занял освободившееся место.
Молодой человек, владелец двухколесного экипажа, оказался личностью вполне дружелюбной. Круглолицый, улыбчивый, с плутовскими искорками в глазах, он был одет в синий однобортный сюртук с длинной талией, голубой жилет в желтую полоску шириной в добрый дюйм, плисовые панталоны с завязками и розетками под коленями, короткие сапожки с очень высокими отворотами. На нем был также потрясающий шейный платок из белого муслина в черную крапинку. На плечи он накинул пальто из грубой белой шерсти, небрежно распахнутое спереди, с двумя рядами карманов, синим носовым платком в белый горошек, бесчисленными пелеринами и огромной бутоньеркой.
Убедившись в том, что Перегрин, несмотря на свое старомодное платье и непритязательную двуколку, отнюдь не похож на деревенского простофилю, он завел с ним разговор, из которого вскоре выяснилось, что зовут его Генри Фитцджон, обитает он на Корк-стрит, недавно окончил Оксфорд и прибыл в Тислтон-Гэп, дабы присоединиться к компании друзей. Однако, то ли потому, что они еще не явились, то ли оттого, что в слишком плотной толпе сложно обнаружить их точное местонахождение, он разминулся с ними, вследствие чего вынужден был найти себе местечко самостоятельно либо же вовсе не увидеть боя. Его платье выдавало в нем принадлежность к «Клубу четырех коней», членом которого, как он наивно сообщил Перегрину, его избрали в нынешнем году.
9 
