57 
Кое-какая надежда на спокойный перелет еще была, но настроение сразу испортилось, когда через проход его радостно приветствовала сеньора Эскобар – он ее сперва не заметил.
– Эдуардо!
– Маргарита!
Он стал уныло стягивать ремни, чтобы пересесть на пустое место с ней рядом.
– Не надо, – торопливо шепнула она. – Со мной Густаво. Он там сзади, разговаривает с полковником Пересом.
– И полковник Перес здесь?
– Да, они обсуждают это похищение. Знаете, что я думаю?
– Что?
– Я думаю, что этот Фортнум сбежал от жены.
– Зачем бы он стал это делать?
– Вы же знаете, Эдуардо, эту историю. Она – putain [шлюха (франц.)]. Из того кошмарного дома на калье… ну, да вы же мужчина и прекрасно знаете, о каком доме я говорю.
Он помнил, что когда Маргарита хотела произнести что-нибудь не очень приличное, то всегда выражалась по-французски. Он так и слышал, как она вскрикивает в своей комнате, с тонким умыслом притемненной на две трети опущенными persianas [жалюзи (исп.)]: «Baise-moi, baise-moi» [целуй меня, целуй меня (франц.)]. Она никогда не позволила бы себе произнести подобную фразу по-испански. И теперь со вздохом, так же тонко рассчитанным, как и опущенные жалюзи, она сказала:
– Я так давно вас не видела, Эдуардо.
Он подумал, куда же девался ее новый любовник – Гаспар Вальехо из министерства финансов? Надо надеяться, что они не поссорились.
Рев моторов избавил его от необходимости отвечать, но, когда предостережения из рупора были произнесены и они поднялись высоко над защитного цвета Платой, которая почернела с наступлением вечера, он приготовил ничего не значащую фразу:
– Вы же знаете, что за жизнь у нас, врачей, Маргарита.
– Да, – сказала она. – Знаю как никто. Вы еще пользуете сеньору Вегу?
– Нет. По-моему, она сменила врача.
– Я бы, Эдуардо, этого никогда не сделала, на свете на так уж много хороших врачей. Если я вас не вызывала, то только потому, что я до неприличия здорова. А, вот наконец и мой муж. Погляди, кто тут с нами, Густаво! И не делай вид, будто не помнишь доктора Пларра!
– Как я могу его не помнить? Где вы пропадали, Эдуардо? – Густаво Эскобар тяжело опустил руку на плечо доктору Пларру и стал ласково его мять – он, как и все латиноамериканцы, щупал каждого, с кем разговаривал. Даже удар ножом в одной из повестей Хорхе Хулио Сааведры можно было счесть своего рода прощупыванием. – Мы по вам скучали, – продолжал он громко, как говорят глухие. – Сколько раз жена говорила: не пойму, почему нас больше не посещает Эдуардо?
У Густаво Эскобара были пышные черные усы и густые бакенбарды; его кирпично-красное, как латерит, лицо было похоже на просеку в лесу, а нос вздымался, будто вставший на дыбы конь конкистадора. Он говорил:
– Но я по вас скучал не меньше, чем жена. Наши скромные дружеские ужины…
Все время, пока Маргарита была его любовницей, Пларр гадал: чего в тоне ее мужа больше – грубоватой шутливости или насмешки. Маргарита утверждала, будто муж ее бешено ревнив: ее гордость была бы уязвлена, если бы на самом деле он был к ней равнодушен. Может, он и не был к ней равнодушен, ведь она все же была одной из его женщин, хотя их у него было немало. Доктор Пларр как-то раз встретил его в заведении матушки Санчес, где он угощал сразу четырех девушек. Девушки, в нарушение местных правил, пили шампанское, хорошее французское шампанское, которое он, как видно, принес с собой. Но на Густаво Эскобара не распространялись никакие правила. Доктор Пларр иногда задавал себе вопрос: не был ли Эскобар одним из клиентов Клары? Какую комедию разыгрывала она перед ним? Уж не смирение ли?
– А чем вы развлекались в Буэнос-Айресе, дорогой Эдуардо?
– Был в посольстве, – крикнул ему в ответ доктор Пларр, – и навещал мать. А вы?
– Жена ходила по магазинам. А я пообедал в отеле «Харлингэм».
Он продолжал щупать плечо доктора Пларра, словно размышляя, не купить ли его для улучшения породы (у него было большое поместье на берегу Параны со стороны Чако).
– Густаво снова покидает меня на целую неделю, – сказала Маргарита, – а перед тем как покинуть, всегда разрешает делать покупки.
Доктору Пларру хотелось перевести разговор на своего преемника Гаспара Вальехо, которого должны были больше интересовать сообщенные ею сведения: Доктору было бы спокойнее на душе, если бы он узнал, что Вальехо все еще друг дома.
– А почему бы вам, Эдуардо, не приехать ко мне в поместье? Я бы вам там устроил неплохую охоту.
57 
