Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
112 
— Ну, тогда это все, — заключила Мечан. — Больше он никаких женщин не обижал.
— А почему? Да потому что под его толстой шкурой и за этими грубыми манерами скрывается добрый, хороший человек. И если он даже в гневе не обидел ни одной женщины, то разве может он причинить зло ребенку? Конечно, нет. И ты можешь быть абсолютно уверена, что своей собственной сестре он никогда ничего не сделает. И мы с тобой сейчас в этом убедимся.
Кристен подошла к Ройсу и как следует стукнула его по ноге.
— И он нам ничего не сделает, вот увидишь.
Ройс не сдвинулся с места, потому что Мечан глядела на него с улыбкой, и, пока она на него смотрела, он даже не поморщился от боли.
— И ты действительно ничего нам не сделаешь, Ройс?
Он улыбнулся ей в ответ.
— Нет, малышка, никогда.
Она подбежала к нему и обвила своими ручонками его талию. Потом таким же способом выразила свою благодарность Кристен. Сияя от счастья, она сказала «спасибо» и выбежала из комнаты.
— Я тоже благодарю тебя, — сказал Ройс, который стоял за спиной Кристен. — Мне никогда до сих пор не удавалось убедить ее в том, что ей не следует меня бояться. Но что касается твоего удара, негодница…
Он обнял ее и поднял на руки. Потом отнес на кровать и положил поперек колен.
— Нет, Ройс, не смей! Я просто хотела доказать Мечан…
— Ты могла бы сделать это и другими средствами. И до тех пор, пока у меня будет болеть нога, ты будешь чувствовать, где у тебя задница!
Ужинала Кристен стоя, однако, несмотря на боль в одном месте, на ее губах блуждала улыбка. Хотя ей изрядно досталось, так как она в своей дерзости зашла далеко, но ее сакс сумел все же загладить перед ней свою вину, чем она осталась в высшей степени довольна.
Глава 39
Кристен имела полное право жаловаться на судьбу, которая распорядилась так, что прямо на следующий день Ройс предложил ей отправиться с ним прогуляться верхом на лошади.
И все же, несмотря на то, что ее мягкое место еще не до конца изжило болезненные ощущения, она согласилась. Да и как она могла устоять, если Ройс велел оседлать лошадь и для нее и предложил скакать на перегонки. Вряд ли она сможет когда-нибудь понять этого человека.
Она проиграла скачку, но все равно получила огромное удовольствие. В ее воспоминаниях ожили беззаботные прогулки верхом на Торденсе по родным лесам и полям. Лошадь, на которой она скакала сейчас, была не так хороша, но зато ее спутник был на высоте.
Когда солнце поднялось уже довольно высоко, они решили сделать привал у ручья, чтобы напоить лошадей. Яркие летние краски радовали глаз, преобладали сочные зеленые, желтые и красные тона. Небо было на редкость безоблачным, солнце палило нещадно. Они зашли в тень под дерево.
Ройс сел, прислонившись спиной к дереву, и знаком приказал Кристен подойти к нему.
Она не послушалась и устроилась у его ног. В зубах она держала травинку и смотрела на Ройса ясными глазами. Ройс вздохнул. Хотя в прошлую ночь она целиком и полностью отдалась ему, сейчас она не проявляла такой готовности. И если он не обнимет ее против ее воли, то она и не подойдет к нему.
— Я благодарю тебя за эту прогулку, Ройс.
Ему не хотелось, чтобы она говорила о его великодушии, и он вместо ответа пожал плечами. Чтобы прервать затянувшуюся паузу, он заметил:
— Торольф был прав. Ты прекрасная наездница и превосходно знаешь свое дело.
— Я многое умею делать хорошо, о чем Торольф и не подозревает.
— Например?
Она вытянула ноги, заложила руки за голову и, посмотрев на небо, сказала:
— Торольф, например, не знает, что я умею обращаться с оружием. Никто не знает об этом. Только ты.
— Лучше бы мне этого не знать, — пробормотал он.
Кристен улыбнулась.
— Я хранила свою тайну пока мне не пришлось применить свое умение на деле.
— Кто же научил тебя этому искусству? — осторожно спросил он. — Уж во всяком случае не отец.
Она покачала головой.
— Нет, конечно, нет. Это мать меня научила.
— Твоя мать?… — Он не смог закончить, потому что не выдержал и расхохотался.
Кристен снисходительно улыбнулась.
— Смейся сколько угодно, но это действительно так.
— Я ничуть не сомневаюсь в правдивости твоих слов. — Он все еще продолжал смеяться. — А чему еще научила тебя твоя воинственная мать? Теперь наступила очередь Кристен громко расхохотаться.
112 
