92 
— Все будет не так уж плохо, — необдуманно бросила я. — Ты даже глазом не успеешь моргнуть, как все закончится.
Я отложила щеточку для туши, в одном белье вошла в спальню и остановилась перед Алексом. Перевязала узел на галстуке, поправила жилет и разгладила смокинг. Потянулась поцеловать его в щеку.
— Спасибо, — поблагодарила я.
Алекс погладил меня по рукам.
— Все будет не так плохо, как я думаю, — произнес он. — Это у меня такая хитрость: если я представляю себе самое худшее, то потом не могу не удивляться приятным сюрпризам.
Он подошел к моему шкафу и выбрал одно из платьев, которые волшебным образом появились там через несколько дней после моего приезда в Лос-Анджелес, — облегающее красное платье. Такие платья раньше я не носила. Честно говоря, я никогда не носила бóльшую часть таких вещей, как эти. Но Алекс лучше разбирался в том, куда мне нужно идти и что следует надеть, поэтому я просто полагалась на его вкус.
— Сегодня четверг, — размышлял он, наблюдая, как я надеваю платье, потом подошел застегнуть его на спине. — Сейчас нет никаких премьер, и с журналистов на сегодня хватит. — Он взял меня за плечи, повернул к себе и улыбнулся. — В общем, если нам повезет, там никого не будет.
Я едва не озвучила мысль, которая пришла в голову: «Офелия так расстроится». Она устроилась в комнате для гостей, дальше по коридору, и сейчас примеряла одно из моих новых платьев и туфли. Когда Алекс заказал столик у Ники Блэр, в модном среди знаменитостей ресторане, Офелия оживилась. Было приятно, что она больше не считает Алекса своим врагом, но меня грызли сомнения: она решила извиниться, потому что по-настоящему соскучилась по мне или потому что понимала, какие перспективы открывает для нее знакомство с Алексом?
Я отогнала от себя эти сомнения. Конечно, она приехала ко мне, она же почти не знает Алекса. Мы провели великолепный вечер. Я показала ей дом, посмеялась над ее комментариями о ванных, которые настолько огромны, что в них можно проводить вечеринки, и вопросами, а не продает ли Элизабет грязное белье Алекса самым преданным фанатам, толпящимся у ворот. В начале пятого мы сделали набег на холодильник, взяли с собой в лабиринт пачку печенья с шоколадной крошкой и остатки цыпленка с кунжутом, там легли на спину и подставили животы и ноги косым солнечным лучам. И совсем как в те времена, когда я жила в Уэствуде, мы говорили о сексе — только на этот раз я не ограничилась ролью слушательницы.
Мне всегда было трудно говорить на эту тему, и Офелия посмеялась бы надо мной, если бы я сказала то, что хотела. Вместо этого я рассказала ей о экзотических местах, в которых мы этим занимались: на месте раскопок в Танзании, на задней скамье в католической церкви в Кении, в кладовке в прачечной, где за дверью Элизабет складывала одеяло. Я рассказала ей, какое красивое у Алекса тело, как часто мы занимаемся любовью.
Я не рассказала ей, что он иногда бывает так нежен, что мне хочется плакать. Не рассказала, что после близости он так крепко сжимает меня в объятиях, что мне нечем дышать, как будто боится, что я исчезну. Не рассказала, что временами, когда он приносит молитвы своими руками, сердцем и губами, я чувствую себя желанной и почитаемой, почти святой.
Я не рассказала Офелии о таких вещах, но она сама все увидела.
— Господи, — покачала она головой, — ты, клянусь Всевышним, влюбилась!
Я кивнула. На самом деле я не думала, что существуют слова, чтобы объяснить связь и зависимость, которые возникли между мной и Алексом.
Офелия улыбнулась.
— Никаких заразных болезней, секс четыре раза за ночь, и пока не изменяет. Как я вижу, у этого мужчины только один недостаток.
Я приподнялась на локте.
— И какой же?
— Он выбрал тебя вместо меня.
Голос Алекса вернул меня с небес на землю. Он уже сходил за Офелией, и теперь они стояли на пороге и смотрели на меня. Офелия надела мое платье, которое я даже не видела, — что-то зеленое, — которое обвивало ее тело и оттеняло глаза. Она чуть ли не пританцовывала от нетерпения и желания поужинать в эксклюзивном ресторане. Она держала Алекса под руку, и они казались идеальной парой.
Офелия смерила меня взглядом с головы до ног.
— Боже мой, — воскликнула она, — какая ты красавица!
Я скрестила руки на груди, поскольку пока не научилась реагировать на подобного рода комплименты.
— Ты тоже, — ответила я.
92 
