170 
Смотря на него, я все повторяла:
— Сери, Сери!
А вокруг рушились ледяные стены…
— Проснись! Проснись же, Алекс.
Вяло отмахнувшись, чуть слышно застонала и открыла глаза.
— Я заснула? — Голос хрипит и отказывается слушать.
— Да, — стер дорожки слез сереброволосый эльф. — Ты кричала во сне.
— Звала его? Не первый раз.
Олеандр кивнул, но расспрашивать не стал. Да и рассказывать я бы не стала. Страшно. Вместо этого спросила:
— Далеко еще?
— Нет. Немного осталось. Час полета.
Я глянула вниз и очень удивилась.
— Мне всегда казалось, что в преддверии Снежных пустынь земли должны выглядеть по-другому.
— Выглядели когда-то. Хм… Диар и это тебе не рассказывала?
«Хранительницу интересовали несколько другие качества Александрит, нежели мозги и знания», — хмыкнул Нирран.
— Расскажите? — посмотрела я на Олеандриэля.
— Все дело в том, что северные границы на самом деле куда дальше. Но с тех пор, как в племени ледяных драконов идет прибавление, и льды отодвигаются. Сейчас граница между ними и царством Алауэн не более пяти километров. Около двухсот лет назад ледяные драконы поглотили исконные земли кочевников. Сейчас же ледяная пустыня подошла совсем близко к королевству Алауэн. Думается мне, именно этого и испугалась Диар. А вскоре у Стаси и Бальтазара появились близнецы. — Олеандр немного помолчал. — Подлетаем к границе. Она довольно резкая и поддерживается магически. Это своеобразная стена. И дальше нее нам с Нирраном ход заказан. Своего ледяные пропустят, а чужака почувствуют.
Меня это более чем устроило.
«Границу» я опознала с легкостью и издалека. Да это и не так сложно было. Вроде тут еще лесок, не высокий и не шибко густой, а совсем рядом пустая, едва поросшая желтоватой травой земля. Если там и попадались кустики, которые можно было принять за деревья, то выглядели они чахло и жалко. Дальше начинались снежные пустыни.
Мы медленно опустились уже на первый снежный холм. Признаюсь, когда совсем рядом раскинута пусть невзрачная, серая, но вполне живая земля — видеть эти снежные наносы довольно странно и дико.
Сев на лапу дракона, я переоделась в теплую белую дубленку и унты. Короткие волосы спрятались под меховой шапкой. Не то чтобы я боялась холода, но мое тело все еще живое, и я так же мерзну.
Закинула на плечо небольшой рюкзак и поправила пару кинжалов на поясе. Так, на всякий случай.
— Иди. — Обняв меня за плечи, эльф скользнул губами по виску. — Только вернись. Вас так тяжело терять.
— Нет. Надеюсь, что нет.
— Борись, Александрит. Иначе ради чего все это?
— Я хочу, чтобы они умерли.
— Тебе станет легче?
— Нет. Я просто этого хочу. Больше ничего. Лишь это, одно это.
— Тогда иди, — руки безвольно разжались. — Алекс! — позвал он, когда я уже прилично удалилась. — Сери сделал правильный выбор. Ты действительно сокровище драконов.
— Лучше бы он ошибся. И остался жив, — шепнула я, отворачиваясь.
Через несколько минут по долине разлилась песня дракона. В ней звенела тоска и стонала боль, прощанье и в то же время надежда. На что, Нирран?
Впереди лежала белая пустыня.
— Сестренка?!
Станислава вздрогнула. Нитка-связь плетущегося заклинания выскользнула из рук, но драконица даже не думала ее удерживать. Голос брата оказался важнее сложноступенчатой магии, которой она отвлекала себя второй час.
— Да, Стас…
Ответ вышел чересчур взволнованный, но часть эмоций при подобном способе общения терялась. Связываться на такое расстояние могли только те драконы клана Алауэн, что являлись гордыми носителями приставки Ту. Близнецам порой даже мысли не нужны, только ощущения друг друга.
— Мы нашли его.
Руки опали, и драконица какое-то время сидела и смотрела в пустоту.
Сери, ее маленький рыжий бесенок. Сын…
— Стася, Стася?! — донесся до нее телепатический крик брата. — Успокойся немедленно. Стася, он жив. Слышишь меня? Сери жив! Ранен и держится на одном упрямстве, но еще дышит.
— Что? — Надежда сладким медом разлилась по телу.
— Возьми себя в руки. Нам здесь нужна Хранительница. Он сам не сможет обернуться, сил его хватает только на каждый третий вздох. Тащи сюда Колина и Диар.
— Х-хорошо!
Подскочив с места, драконица бросилась к мужу и сыну, жалея, что, решив спрятаться ото всех и вдоволь нареветься, ушла в дальний конец дома. И заодно костеря почем зря Бальтазара, построившего такой большой дворец. Повыеживаться хотел, перед родней жены повыпендриваться. А ей тут… Ой, ду-ра!
170 
