4 
Тут она увидела, как из тени к ней шагнул человек.
– Прошу прощения, мисс. Не подскажете, который час?
Дальнейшие события развивались стремительно. В следующую секунду Новелла оказалась на земле, а незнакомый мужчина вырвал у нее из рук сумочку и пустился наутек.
– Стой! – закричала она. – Вор! Он украл мою сумку!
Она вскочила на ноги и бросилась за ним, но он уже исчез. Вокруг не было ни души. Слезы покатились у нее по щекам.
Вернувшись к двери станции, она увидела, что грузчик еще возится с задней калиткой. Заметив, что она в состоянии величайшего возбуждения идет к нему, носильщик бросил замок и побежал ей навстречу.
– Мисс, мисс! Что с вами?
Новелла несколько раз всхлипнула. Она почувствовала себя совершенно одинокой и беззащитной.
– У меня… У меня сумку украли, и за мной не приехали, – пролепетала она. – У меня даже платка не осталось, он в сумке лежал.
– Вот, мисс, – добродушный носильщик протянул ей свой большой платок. – Не убивайтесь вы так. У меня тут двуколка за углом – я за городом живу, – давайте я вас в полицейский участок свезу, там расскажете, кто вас ограбил.
Новелла вытерла глаза и высморкалась.
– Вот так возвращение! – промолвила она. – Я живу в Краунли-холле и не была дома с Рождества.
– Прошу прощения, миледи. Не знал, что у ее светлости есть дочь. Меня тут долго не было…
– Ничего… – Она посмотрела на него вопросительно.
– Дженкинс, миледи.
– Большое вам спасибо, Дженкинс. Давайте поедем в участок, а потом мне нужно домой. Не знаю, что задержало мой экипаж. Может, он по дороге поломался.
* * *
Итак, первые часы в родном Суррее Новелла провела в местном полицейском участке. Дежурный оказался очень душевным человеком и предложил отвезти ее домой в полицейском экипаже.
– Я с радостью сопровожу вас в Холл, – вызвался он. – Уже поздно, а на дороге темно, мало ли что.
Новелла поблагодарила носильщика Дженкинса и в уме сделала отметку на будущее отблагодарить его.
Была уже почти полночь, когда видавший виды черный экипаж остановился у Краунли-холла.
Постучав в тяжелую дверь, Новелла вдруг почувствовала неимоверную усталость.
– Надеюсь, Уоргрейв еще не лег спать, – произнесла она вслух, когда дверь начала открываться.
Но за дверью стоял не Уоргрейв, а какая-то незнакомая женщина.
– Слушаю вас, – раздраженно произнесла она.
– Я леди Новелла, дочь графини, – ответила Новелла. – Почему на станцию за мной не прислали экипаж? У меня украли сумку, и мне пришлось просить чужих людей отвезти меня домой.
– Извините, миледи, но мне таких указаний не давали.
– Где Уоргрейв?
– Кто?
– Дворецкий!
– Извините, миледи, но он здесь больше не работает.
Новелла удивленно посмотрела на женщину. На ее лице никакого сострадания она не увидела. Напротив, Новелле показалось, что характер у нее довольно неприветливый.
– А Гарри и Джеральд?
– Это те, которые лакеями здесь служили? Я не знаю, где они сейчас.
– А вы? – осведомилась Новелла. Ее уже начало раздражать высокомерие этой женщины.
– Миссис Армитадж. Я новая экономка.
– Хорошо, миссис Армитадж. Я не хочу беспокоить маму в такое время. Пойду прямо в свою комнату. Еще я собиралась сходить на конюшню повидаться с Саламандером, но уже, пожалуй, слишком поздно. Он здоров?
Миссис Армитадж посмотрела на нее отсутствующим взглядом и, нервно откашлявшись, сказала невпопад:
– Ваши вещи перенесли в голубую комнату, миледи. Ее светлость объяснит почему.
«Что же это происходит? – подумала Новелла, очень недовольная тем, что ее переселили в бывшую гостиную. – Половина слуг куда-то исчезла, а мне выделяют другую комнату».
Миссис Армитадж провела Новеллу наверх и по третьему пролету лестницы до ее новой комнаты.
– Я проветривала комнату и положила в кровать грелку несколько часов назад, поэтому не могу обещать, что она еще теплая, – сообщила экономка.
Новелла, вспомнив про манеры, поблагодарила женщину и закрыла за ней дверь.
Голубая комната вид имела довольно приятный, но это была не ее комната. Из нее не открывался прекрасный вид на парк, как в ее старой спальне, и в ней немного попахивало пылью.
«Спасибо, хоть мои вещи и мебель перенесли сюда, – хмыкнула про себя Новелла, глядя на свою резную кровать с деревянной крышей, на огромной спинке которой был изображен фамильный герб в окружении желудей и листьев. – Было бы очень неприятно спать в другой кровати».
4 
