33 
Голос ее срывался, но я не верила в то, что она искренне опечалена. Мне подумалось: «Дом теперь перейдет Люку. Рут должна быть очень довольна».
— Вчера вечером он говорил о том, что нам надо поехать отдохнуть, — настаивала я. — Он хотел отправиться в Грецию.
— Возможно, он просто не хотел, чтобы ты догадывалась о его планах? — предположил Люк.
— Он не мог обмануть меня. Зачем ему было говорить о Греции, если он собирался совершить… это!
Заговорил Саймон. Его голос звучал холодно и как бы издалека.
— Мы не всегда говорим то, что думаем.
— Но я знала бы… Говорю вам, это я знала бы!..
Сэр Мэтью поднес руку к глазам и тихо произнес:
— Мой сын, мой единственный сын!..
В дверь постучали, и вошел Уильям.
Он посмотрел на Рут и объявил:
— Приехал доктор Смит, мадам.
— Так проводите его сюда, — ответила Рут.
Через несколько мгновений вошел доктор Смит. Его глаза светились сочувствием, и он подошел ко мне.
— Мне трудно выразить, какое это для меня горе, — тихо сказал он. — И меня очень волнует, как себя чувствуете вы.
— Пожалуйста, не стоит об этом. Я, конечно, перенесла сильное потрясение… Но со мной все будет в порядке. — И вдруг, к своему ужасу, неожиданно для себя самой я услышала свой истерический смех.
Доктор положил мне руку на плечо.
— Я вам дам на ночь успокоительное, — сказал он. — Оно вам пригодится. Когда вы проснетесь, ночь уже будет позади, а вы окажетесь на один шаг дальше от всего этого.
Вдруг тетя Сара заговорила каким-то высоким ворчливым голосом:
— Доктор, она не верит, что он совершил самоубийство.
— Да, да… конечно, — успокаивающе проговорил доктор, — в это тяжело поверить. Бедный Габриел!
Бедный Габриел! Слова как эхо прокатились по комнате, они были у всех на устах.
Мой взгляд упал на Саймона Редверза.
— Бедный Габриел! — повторил он, и глаза его холодно заблестели, когда он посмотрел на меня. Мне захотелось крикнуть ему:
— Вы что, хотите сказать, что я к этому каким-то образом причастна? Да со мной Габриел провел самые счастливые дни своей жизни! Он не раз говорил об этом.
Но я ничего не сказала.
Доктор Смит обратился ко мне:
— Вы сегодня выходили на воздух, миссис Рокуэлл?
Я отрицательно покачала головой.
— Небольшая прогулка около поместья не повредит вам. Если вы позволите сопровождать вас, я буду очень рад.
Было ясно, что он хочет о чем-то поговорить со мной наедине, и я сразу же встала.
— Тебе надо накинуть плащ, — вмешалась Рут. — Сегодня на улице прохладно.
…На улице прохладно? — подумала я. — Да это в сердце у меня холод! Что же будет дальше?.. Моя жизнь, казалось, остановилась где-то на полпути из Глен Хаус в Керкленд Ревелз, и будущее было окутано плотной пеленой неизвестности.
Рут позвонила в колокольчик, и наконец появилась служанка с моим плащом. Саймон взял его и накинул мне на плечи. Глядя через плечо, я попыталась прочитать выражение его глаз, но это было невозможно.
Я с облегчением покинула эту комнату, чтобы побыть наедине с доктором.
В молчании мы вышли из дома и направились к монастырю. С трудом верилось, что не далее чем вчера я заблудилась здесь.
— Моя дорогая миссис Рокуэлл, — сказал доктор Смит. — Я понял, как вам хотелось выйти из дома. Это была одна из причин, по которой я предложил прогуляться… Сейчас вы в растерянности, не так ли?
— Да, — ответила я. — Но в одном я уверена совершенно точно.
— Вы считаете невозможным, чтобы Габриел совершил самоубийство?
— Да, я так считаю.
— Потому что вы были счастливы вместе?
— Мы были счастливы вместе.
— А я думаю, что жизнь стала невыносимой для Габриела именно потому, что он был счастлив с вами.
— Не понимаю вас.
— Вы же знаете, у него было слабое здоровье.
— Он говорил мне об этом еще до женитьбы.
— Хм… Я предполагал, что он мог скрыть это от вас, У него было слабое сердце, и он мог умереть в любую минуту. Значит, вы знали об этом?
Я кивнула.
— Это наследственная болезнь. Бедный Габриел, болезнь настигла его совсем молодым. Только вчера еще мы с ним разговаривали о его… слабости. Сейчас я думаю, не было ли это как-то связано с происшедшей трагедией. Могу я быть до конца искренним с вами? Хотя вы очень молоды, но — вы замужняя женщина, и я полагаю, что должен говорить обо всем открыто.
33 
