44 
Я улыбнулась ей.
— Благодарю тебя, — сказала я.
Она склонила голову в знак признательности, но меня продолжал мучить вопрос — действительно ли она рада видеть меня, или она была бы более счастлива, если бы, уехав из Ревелз, я исчезла из ее жизни навсегда. Я была уверена, что она не могла быть искренне рада моему приезду — она ведь понимала, что будет значить рождение моего сына для Люка. Она обожала Люка, я это видела, а теперь, когда я сама собиралась стать матерью, я понимала, насколько честолюбивой становится мать в отношении своих детей — и я не обижалась на Рут, даже если она и затаила на меня обиду.
— Здесь тебе будет удобно, — торопливо заметила она.
— С твоей стороны это так мило, ты проявляешь столько заботы, так стараешься…
Сэр Мэтью расплылся в улыбке.
— Это тебе ради нас придется хорошенько постараться, — сказал он. — Мы так рады, так рады… Я уже сказал доктору Смиту: пусть он делает что хочет, лечит меня любыми снадобьями или заклинаниями, но я должен дожить до рождения моего внука.
— Вы уже и пол определили?
— Ну конечно, моя дорогая. Я ни капельки не сомневаюсь. Тебе на роду написано иметь сыновей.
— Хагар, дорогая, мне хочется, чтобы ты пришла посмотреть мои гобелены, — пробормотала тетя Сара. — Ты ведь придешь, правда? А я покажу тебе колыбельку. Все Рокуэллы пользовались этой колыбелью.
— За оставшиеся несколько месяцев надо будет ее отремонтировать, — практично добавила Рут. — Тетя Сара, только это Кэтрин.
— Конечно, это Кэтрин, — возмутилась тетя Сара. — Мы с ней хорошие друзья. Ей так понравились мои гобелены!
— Я думаю, ей надо отдохнуть.
— Да, мы не должны утомлять ее, — согласился сэр Мэтью.
Рут многозначительно кивнула в сторону тети Сары, и сэр Мэтью взял ее под руку.
— Когда она отдохнет, мы с ней поговорим, — сказал он. И еще раз улыбнулся мне. Он увел свою сестру.
Рут вздохнула, когда за ними закрылась дверь.
— Ты знаешь, выносить ее становится все труднее. Эти странные провалы в памяти… Иногда она может без запинки перечислить все наши дни рождения. Тем более странно, что она забывает, с кем из нас говорит.
— Наверно, к старости это бывает.
— Я надеюсь, со мной этого не будет. Есть поговорка: те, кого Бог любит, умирают молодыми. Иногда мне кажется, это правда.
Я сразу вспомнила Габриела. Был ли он любимцем богов? Вряд ли.
— Пожалуйста, не говори о смерти, — попросила я.
— Прости. Как это глупо с моей стороны. Скоро тебе принесут чай. Мне кажется, ты выпила бы чаю, правда?
— Да, он придаст мне сил.
Она подошла к вазе с цветами и стала их поправлять.
— Они мне напоминают, — начала я. Рут вопросительно посмотрела на меня, и я продолжила: — те розы, которые ты поставила в нашей комнате, когда мы приехали сюда.
— Ах, прости меня. Я не подумала об этом.
Она, наверное, решила, что теперь им надо быть осторожнее, и после этой трагедии надо быть очень тактичными, чтобы не будить лишних воспоминаний.
Служанка принесла чай. Она сделала реверанс и представилась:
— Добрый день, я — Мери-Джейн.
— Мери-Джейн будет твоей личной служанкой, — пояснила Рут. — Она будет приходить, когда ты позвонишь и колокольчик.
Я была довольна. Мери-Джейн была довольно высокой молодой женщиной со свежим лицом; было видно, что она будет честной и добросовестной. Она поняла, что я рада ей, и позволила себе тоже выразить свое удовольствие — и теперь, я думаю, у меня в доме появился друг.
Рут подошла к подносу.
— Она принесла две чашки, — заметила она.
— Ты позволишь присоединиться к тебе?
— Разумеется.
— Тогда садись, я принесу тебе чай.
Я села возле кровати: в эту минуту мне не хотелось смотреть в окно. Я все думала о Габриеле: мне пришло в голову, что если бы кто-нибудь отсюда посмотрел в окно в момент несчастного случая, то он увидел бы, как Габриел падает вниз.
Рут подала мне чашку чая, потом принесла скамейку, чтобы я поставила на нее ноги.
— Мы все будем следить за тобой, — добавила она.
Но я заметила, как холодны были ее глаза, да и дружелюбие в голосе казалось натянутым.
«Начинается! — подумала я. Стоит мне только попасть в этот дом, как меня охватывают все возрастающие сомнения. — «Мы все будем следить за тобой». — Это можно понять двояко!»
Она подошла к столу у окна, села и начала рассказывать о том, что произошло в мое отсутствие. Сэр Мэтью оправился от удара, но он уже слишком стар, чтобы такие удары проходили бесследно, и это беспокоит Деверела Смита.
44 
