20 
— Я знаю. Если бы моряки попытались узнать, что находится рядом, и сделали плот, они бы выжили. — Он покачал головой. — Но они боялись.
— Видимо, есть какая-то связь между мной и этой историей? — прищурилась Милли.
— Связь?
Она встала.
— Если бы те моряки были отважней, они бы выжили и смогли дальше наслаждаться жизнью. Все, что им нужно было сделать, — проплыть немного дальше собственного острова. Хотя, наверное, они не могли плавать вообще. В то время многие моряки не умели.
— Я не нуждаюсь в историях с моралью в конце, — сказала Милли, скрестив руки на груди.
— Что, так очевидно?
— Черным по белому.
— Тем более что я все выдумал.
Милли разъяренно фыркнула:
— Серьезно?
— Нет, я пошутил. Это чистая правда. Ну, по крайней мере, так гласит местная легенда, — улыбнулся он, а Милли решала, задушить его или поцеловать. Хотелось осуществить оба варианта.
— Ты неподражаем.
— Так многие говорят.
Его взгляд был тяжелым и почти физически ощутимым. Он пронизывал насквозь. Милли с шумом втянула воздух:
— Послушай, Чейз. Я понимаю, что постоянно напряжена, и ты думаешь, что мне нужно расслабиться. Возможно, я для тебя игрушка.
— Это не так, — тихо возразил Чейз. — Я обещаю тебе, Милли, это не шутка.
Она отвернулась, внезапно почувствовав неловкость от напряжения, звучавшего в его голосе.
— Я не хочу быть твоим проектом: безрассудный плейбой учит вечно напряженную бизнес-леди, как нужно отдыхать и получать удовольствие от жизни. — Она закусила губу, почувствовав ком в горле. — Мне не это от тебя нужно.
Чейз сделал шаг к ней:
— Тогда что же?
Милли заставила себя посмотреть ему в глаза:
— Умопомрачительный секс, забыл?
— Я помню. И помню нашу сделку. Одна неделя, на которую ты полностью отдаешься мне.
Он подошел ближе. Милли почувствовала жар его тела и запах кожи. Солнце, мускус и мужественность. Именно кожи — Чейз не пользовался одеколоном. Она с трудом заставила себя нормально дышать.
— Я не знаю, как много мне придется отдать.
Чейз коснулся ее подбородка:
— Кто-то обидел тебя. Я понял. Но все может быть и по-другому, Милли.
Она лишь покачала головой, пытаясь сдержать слезы, рвущиеся наружу.
— Никто не обижал меня, Чейз. По крайней мере, не так, как ты думаешь.
— Я помню, никаких вопросов о прошлом, — сказал он дружелюбно. — И больше никаких уроков. Просто у нас будет семь дней, чтобы насладиться друг другом.
— Хорошо, — тихо прошептала она.
Он погладил ее по щеке. Милли изо всех сил пыталась не закрыть глаза и не сдаться во власть этой ласки.
— И мне нравится смотреть, как ты раскрываешься, точно цветок под лучами утреннего солнца. Как твое лицо озаряется внезапной улыбкой.
— Не надо…
— Это так пугает тебя, Милли? Это вне твоей зоны комфорта?
Она сглотнула:
— Да.
— Как много времени прошло с тех пор, как ты последний раз чувствовала себя по-настоящему счастливой?
— Два года, — вырвалось у нее прежде, чем она смогла придумать ответ получше. — Хотя, может, и дольше. Два года, как я заметила.
Милли уставилась на него. Похоже, она готова отдать больше, чем думала. Все ради этих семи дней. Ради одной недели чувственности. Физической, эмоциональной и напряженной. Отдать все. Ва-банк.
Взгляд Чейза был одновременно жестким и нежным. Он медленно склонил голову и припал к ее губам.
Из ее горла вырвался слабый стон. Милли сдалась и приоткрыла рот. Его губы были точно такими, как она представляла себе: теплыми и холодными, мягкими и твердыми. Аккуратными и нежными.
Спустя несколько секунд Милли почувствовала, как его язык коснулся сначала одного краешка ее губ, потом второго, как бы спрашивая разрешения войти дальше. Разговор без слов. Ее губы разомкнулись сильнее, давая согласие.
Его язык скользнул дальше, а ладони напряглись. Руки Милли самопроизвольно взлетели на его обнаженные плечи.
Руки Чейза были больше, чем у Роба. Его тело было жестче. Его поцелуй был более настойчивым и уверенным и в то же время очень нежным. Хотя помнит ли она вообще последний их с Робом поцелуй? Они даже не попрощались…
Чейз поднял голову и немного отстранился, Милли очнулась.
— Отсутствие хоть какой-то отдачи огорчает меня, знаешь ли.
— Что? — изумленно уставилась на него Милли. — Я не…
20 
