27 
Чейз протянул руку к ее лицу и начал играть с прядями ее волос:
— А прическа твоя не такая суровая по утрам.
— На голове, наверное, ужас что творится, да?
— Мне нравится, — ответил Чейз, заправляя прядь ей за ухо. Он провел пальцами по ее щеке и спустился к губам. — Сегодня шрамы от твоих зубов выглядят не так страшно.
— Правда?
Милли почувствовала, как ее сердце начинает биться быстрее в предвкушении неизвестности. Они оба были в постели. Практически голые.
Неужели сейчас?..
— Заманчивая перспектива, но я думаю, мы начнем с завтрака, — прервал Чейз ее размышления.
— Прекрати читать мои мысли, — пробурчала Милли.
— Это слишком просто. Все написано у тебя на лице.
— А вот и не все! — возразила Милли.
У нее были свои секреты, и она не собиралась открывать их ему.
— Ну, все равно больше, чем ты думаешь, — нежно произнес Чейз и притянул ее ближе.
Их губы вдруг слились в долгом и томном поцелуе.
— Уже скоро, — промурлыкал он, не отрываясь от нее.
Из горла Милли вырвался стон:
— Прекрати!
— На самом деле мне кажется, что тебе нравится.
Она решила промолчать, потому что Чейз был прав.
— Чем займемся сегодня? — спросила она, пока они шли на кухню.
Солнце уже вовсю озаряло дом. Чейз, все еще в одних трусах, достал кофемолку. Аромат свежемолотых кофейных зерен наполнил кухню за секунды.
— Я подумал, ты сама могла бы решить, — сказал он, засыпая порошок в кофеварку.
— Я?
— Да, ты. Ты же не просто безвольный пассажир в нашем совместном путешествии.
— Я думала, так оно и есть. Твои условия, забыл?
— Верно. И я, пользуясь этим правом, утверждаю, что сегодня ты решаешь, что мы будем делать. Естественно, я могу наложить вето на любое из твоих предложений.
— Понимаю. Спасибо, что разъяснил.
— Всегда пожалуйста.
Чем бы она хотела заняться сегодня? Пока Чейз нарезал дыню и папайю к завтраку, Милли раздумывала. Что бы она хотела делать с Чейзом?
— Я хочу нарисовать тебя.
Он застыл с чашкой в руке и удивленно посмотрел на Милли.
— Как жаль, что мы на удаленном острове, а ты выбросила свои краски в мусорную корзину.
— Я все равно могу нарисовать тебя, — уверенно повторила она, удивляясь своей настойчивости. — Я привезла сюда еще уголь для рисования.
— То есть ты изменила свое решение по поводу картин?
— Ну, это же не будет полноценной картиной. Так, набросок…
— Не нужно придираться к словам.
— Да, я передумала, — тихо ответила она, и слова прозвучали как признание.
Чейз одарил ее пронзительным взглядом. Секунды превращались в минуты и тянулись бесконечно. Оба почувствовали какую-то непонятную надежду.
— Ладно, — первым очнулся Чейз. — Сначала завтрак, а потом ты сможешь нарисовать меня. Думаю, ты предпочитаешь обнаженную модель?
— Ты можешь оставить боксеры, — покачав головой, засмеялась Милли. — По крайней мере пока.
Чейз готовил яичницу, кофе и резал фрукты, а она обдумывала будущий рисунок. После завтрака Милли достала из своего чемодана бумагу и коробочку с углем, и они вышли на воздух.
День был теплым, солнце уже припекало, но прохладный бриз разгонял жару. Милли переоделась в рубашку и бриджи, а Чейзу было наказано надеть футболку и шорты.
— Ты уверена, что не хочешь, чтобы я позировал обнаженным? — расстроено уточнил он.
— Нет, это будет слишком отвлекать, — отрицательно покачала головой Милли.
— Ну, хоть что-то…
— Постарайся выглядеть естественно.
— Обычно после таких слов это очень сложно сделать, — вздохнул он.
— Постарайся, я сказала.
— Бьюсь об заклад, на работе ты просто требовательная мегера.
— Оскорбительно, тебе не кажется?
— Но я же прав? — не унимался Чейз. Он вытянулся на песке. — Так нормально?
— Идеально.
Милли отошла на несколько шагов и расположила альбом на коленях. После того, как она изучала тело Чейзом утром, она осознала, как сильно хочет его нарисовать, запечатлеть беззаботность поз, всегда довольное лицо, которое навсегда сохранится в ее памяти.
И у нее останется хоть что-то от него на память, когда эти семь дней подойдут к концу.
Милли нервно сглотнула, понимая, насколько Чейз стал ей небезразличен. Сорок восемь часов изменили ее отношение к нему, изменили ее саму.
— Ты собираешься сидеть перед пустым листом бумаги, как в тот раз?
27 
