34 
Милли замедлила шаг и засмотрелась на них. Одной из девочек с пышной копной темных кудряшек, наверное, около пяти лет, чуть больше, чем было бы сейчас Шарлотте.
— Милли?
Она почувствовала, как Чейз слегка сжал ее руку. Дети были для нее запретной темой уже два года. Милли просто запретила себе замечать их.
— Милли, — повторил Чейз тихо, и она медленно отвернулась от детворы.
Ей хотелось накричать на него, даже накинуться с кулаками.
«Видишь? Видишь, что ты сделал со мной? До тебя все было в порядке, я выживала как могла. А теперь ты пробудил во мне желание и надежду, а сам больше ничего не хочешь!» — вопило ее подсознание.
Нервно сглотнув, Милли вскинула подбородок и направилась к ресторану. Интерьер был ярким, выполненным в карибском стиле, еда, стоящая на столиках, — свежей и аппетитной. Официант поздоровался с Чейзом, обратившись к нему по имени, и провел их за самый лучший столик, расположенный в отдельной нише.
— Что это? Большая пепельница? — спросила Милли, указав на прямоугольную коробочку, наполненную песком, в середине стола.
— Нет, это всего лишь небольшая песочница, с которой можно повозиться, пока ждешь заказ, — ответил Чейз, взял миниатюрный совочек, лежащий рядом, и, улыбнувшись, протянул его Милли. — Приказ солдатам: окопаться!
— Игрушка определенно для гостей, имеющих проблемы с концентрацией внимания, — заметила она и копнула песок. — Итак, тебе нравится быть архитектором?
— Опять вопросы…
Милли хлестнула его взглядом. То есть теперь и вопросы его не устраивают.
— Это называется разговор.
Чейз откинулся на спинку стула и сделал глоток воды.
— Я люблю делать вещи. Люблю смотреть, как моя идея становится реальностью.
— Для какой фирмы ты проектируешь?
— «Чейз Брайант дизайнс», — улыбнулся он.
— То есть для своей же собственной.
— Я открыл ее пять лет назад.
Он старался говорить небрежно, но Милли все же удалось уловить нотки гордости. Он сделал что-то сам без помощи богатой семьи. Ей захотелось сказать, что она оценила его достижения, что гордится им. Ужас, как глупо.
— Притормози, суровая женщина, — сказал Чейз, косясь на почти опустевший бокал. — Иначе мне придется нести тебя до лодки на руках.
— Я не из тех, кто быстро пьянеет.
— Нет, конечно, — съязвил он.
Милли оставила бокал и с раздражением выдохнула.
— Послушай, Чейз, почему бы тебе не перестать ходить вокруг да около и не сказать?
— Сказать что?
— Что с тебя хватит.
— С меня хватит?
— Да. С тех пор, как… — Милли запнулась. — Очевидно, ты получил свою долю чувственного секса и готов двигаться дальше. И не придирайся к словам.
Она снова схватила свой бокал и осушила его одним махом, сожалея, что вообще завела этот разговор, а глубоко в душе желая, чтобы он возразил.
— Это ты постоянно затеваешь ссоры, — заметил он. — Я купил тебе платье и отвез в один из самых лучших ресторанов во всем Карибском море. Поэтому прости, но я вообще не понимаю, с чего ты это взяла.
Милли посмотрела ему в глаза.
— Серьезно? — тихо спросила она с искренним любопытством.
— Да, — так же тихо ответил он.
Милли почувствовала, как в ее душе вспыхнул слабый огонек надежды, который тут же погас.
Ей было больно. После всего случившегося Чейз так и смог признать, что между ними все изменилось.
Милли знала этого человека всего три дня. Но с того момента, как она согласилась на легкую интрижку, время в этом удивительном раю не имело никакого значения. Да, ва-банк.
На секунду Милли захотелось просто встать и уйти. Ей все это не нужно. Ей не нужен Чейз. Но тут подошел официант, и они сделали заказ.
Она была слаба. Из-за Чейза. Огонек надежды, может, и погас, но он определенно оставил после себя маленький уголек, который теплился и хотел когда-нибудь разгореться в ее сердце вновь.
Чейз смотрел, как на лице Милли одна эмоция сменяла другую: разочарование, обида, печаль. В этот момент ему отчаянно хотелось стать бездушным и слепым к ее чувствам.
После секса все изменилось. Он давил на Милли, хотел, чтобы она открылась, доверилась ему полностью, потеряла контроль. И она нырнула во все это с головой. Что он наделал?
Но самое ужасное, что он не поддержал ее, отступил, сделал вид, что понимает…
Трус и скотина.
— Милли… — тихо начал он, взял ее за руку. Глаза Милли расширились от удивления, а белоснежные зубы продолжали впиваться в губу. — Прости меня. Я все испортил.
34 
