128 
— Где еще один? — спросила Амара, поднимаясь и шаря взглядом по небосклону.
Краем глаза она успела увидеть мерцание преломленного в воздухе света, но, прежде чем Амара успела внимательнее вглядеться в том направлении, оно исчезло. Она упрямо послала туда Цирруса, но фурия там ничего не обнаружила, и после еще двух-трех бесплодных попыток Амара сдалась.
— Плохо дело, — прошептала она. — Ушел.
Бернард крякнул и осторожно, стараясь не наступать на левую ногу, встал. Лицо его скривилось от боли.
— Грэм!
Они повернулись и увидели Плювуса и нескольких легионеров, склонившихся над лежавшим в снегу телом Грэма. Лицо дознавателя было белым как мел.
— Целитель! — взвизгнул он. — Кто-нибудь, приведите целителя! Граф ранен, приведите целителя!
Потрясенные легионеры стояли, не трогаясь с места. Амара зашипела от досады и схватила ближнего к ней солдата за плечо.
— Ты, — скомандовала она, — беги и приведи целителя, живо! — Тот кивнул и бегом бросился в крепость.
— Эй, — заявил Плювус с лицом, перекошенным от злости и страха. — Не знаю, кто были эти люди и что вообще тут происходит, но вы наверняка во всем этом замешаны. Вы явились сюда, чтобы напасть на графа. Это все вы виноваты.
— Вы спятили? — возмутилась Амара. — Эти люди — враги! Вы должны немедленно поднять гарнизон по тревоге и приготовиться к бою!
— Молчать, девка! — взвизгнул Плювус. — Ты не имеешь права приказывать мне как какому-нибудь рабу! Центурион! — Глаза его еще слезились, но в голосе появился этакий начальственный тон. — Вы все видели, что произошло. Арестуйте этих двоих и заприте в одиночках по обвинению в убийстве и заговоре против Короны!
ГЛАВА 30
Несмотря на усталость, Исана не могла заснуть.
Ночь она провела, баюкая голову Одианы на коленях, то и дело щупая ее горячий лоб, — все равно ничего больше она сделать для нее не могла. С рассветом сквозь щели в кое-как сбитых стенах коптильни начал пробиваться слабый свет. Из хлева доносился рев домашнего скота, послышались людские голоса, грубый смех.
Несмотря на сочившийся сквозь стены холод с улицы, в коптильне — во всяком случае, внутри круга горящих углей — все еще стояла невыносимая жара. Жжение в горле сменилось острой болью, и порой Исане казалось, будто она не может даже вздохнуть, поэтому даже в сидячем положении удерживалась с трудом.
Раз, когда Одиана беспокойно заворочалась, Исана встала и подошла к кольцу горящих углей. Голова кружилась от жара и жажды, но она подобрала юбки и занесла ногу, чтобы перешагнуть через угли, — хоть и понимала, что дверь заперта снаружи. Как знать, может, ей удастся отыскать в стене плохо приколоченную доску или что-нибудь еще, что можно было бы использовать как оружие при попытке побега…
Однако стоило ей приподнять ногу, как земля за углями шевельнулась и из нее выросла массивная, уродливая фигура фурии Корда. Исана затаила дыхание и опустила ногу.
Каменное чудище медленно погрузилось обратно в землю.
Исана с досадой стиснула кулаки. Потом вернулась к Одиане и снова положила ее голову себе на колени. Та всхлипывала и ерзала во сне; веки ее то и дело вздрагивали. Раз она жалобно вскрикнула, и руки ее дернулись к ошейнику. Похоже, даже во сне ошейник продолжал душить ее чувства, ее волю. Исану пробрала дрожь.
Светало, тени медленно ползли по полу. Исана уронила голову, закрыв глаза. Желудок судорогой сжимала тревога. Тави, Бернард, Линялый… Где они? Если они живы, почему Бернард еще не пришел за ней сюда? Или нападавших оказалось слишком много, чтобы он смог совладать с ними? Бернард ни за что не допустил бы, чтобы она осталась у Корда в руках, — если он только жив…
Может, он погиб? Может, мальчика тоже нет в живых? Но уж от наводнения он точно спасся, как спасся от тех, кто гнался за ним до того. Наверняка спасся. Исана вздрогнула и сдержала рыдания, рвавшиеся из горла. Ни одной слезинки не упало на пол. Тело ее само не отдавало те жалкие крупицы влаги, которые еще оставались в нем. Ей даже поплакать было нельзя. Так она и сидела, склонив голову, изнемогая от жары, думая о Бернарде и Тави.
День клонился к вечеру, когда засов лязгнул и вошел Арик. В руках он держал поднос; он шел, низко опустив голову, не глядя на Исану. Перешагнув через угли, он ступил в круг и поставил поднос на землю. На подносе стояли две чашки. Ничего больше.
128 
