145 
Такова была моя жизнь. Я была уже не молода, но все еще привлекательна. У меня был дом, которым я очень гордилась. Моя кухня славилась на всю страну. Я открыто соперничала с королевскими замками и надеялась, что королеве об этом известно. Я лично наблюдала за приготовлением салатов из продуктов, выращенных в моих садах. В моих погребах хранились мускат и мальвазия, а итальянские и греческие вина я зачастую приправляла собственными специями. За моим столом подавали только самые нежные и вкусные засахаренные фрукты и орехи. Я посвятила себя изготовлению лосьонов и кремов, отвечающих потребностям моей кожи и волос. Они подчеркивали мою красоту, и мне временами казалось, что она только расцветает по мере того как я становлюсь старше. Моя одежда отличалась элегантностью и стильностью. Все платья были сшиты из шелка, дамаста, парчи, тафты и несравненной красоты бархата, который я предпочитала всем другим тканям. С каждым годом красильщики становились все искушеннее в своем ремесле, поэтому среди моих нарядов были платья совершенно изумительных цветов: переливчато-синие и ярко-зеленые, зеленовато-коричневые и ярко-голубые, алые и золотисто-оранжевые… Мои швеи работали без устали, стремясь сделать меня еще красивее, и скажу без ложной скромности, результат меня радовал.
Я была счастливой женщиной, если не считать одного несбыточного желания. Мой супруг был значительно моложе меня, и это помогало мне сохранять собственную молодость. Моя семья окружала меня любовью. Все признавали факт того, что мой сын успел стать самой яркой звездой при дворе. У меня не было ни малейших причин для недовольства, и я говорила себе, что должна забыть об этом желании, отбрасывающим тень на всю мою жизнь. Я должна была забыть о королеве, считавшей, что я должна понести наказание. Я должна была принимать жизнь такой, как есть. Я напоминала себе, что в моей жизни много радости, и наибольшую радость мне доставлял мой сын, преданно любивший меня и поставивший меня на пьедестал в центре семьи.
Почему же я позволяла стареющей мстительной женщине становиться между мной и моими радостями. Я забуду о ней, говорила я себе. Лестера нет. У меня новая жизнь. Я должна наслаждаться тем, что у меня есть, и благодарить судьбу.
Но я не могла забыть о ней.
Впрочем, дела моей семьи не позволяли мне скучать. Пенелопа, хотя и родила лорду Ричу еще двух детей, все больше разочаровывалась в браке. У нее был роман с Чарльзом Блаунтом, и они постоянно встречались в моем доме. Я считала, что не имею права их критиковать. Как я могла себе это позволить? Ведь я отлично понимала их чувства. Впрочем, даже если бы я и попыталась им помешать, они не обратили бы на меня никакого внимания. Чарльз Блаунт был необычайно привлекательным мужчиной, и Пенелопа рассказала мне, что он мечтает о том, чтобы она вообще оставила Рича и поселилась с ним.
Я спрашивала себя, что по этому поводу скажет королева. Я знала, что она опять во всем обвинит меня. Всякий раз, выражая неудовольствие заносчивостью Эссекса, она подчеркивала, что эту черту он унаследовал от своей матери, и это подтверждало ее неослабевающую враждебность ко мне.
Большая часть того, что происходило в этот период с моим сыном, вошло в историю. Его жизнь была открытой книгой для всех, желающих почитать ее. Его эмоции и переживания были доступны взору посторонних наблюдателей, а когда Эссекс проезжал по улицам, люди выходили из домов, чтобы поглазеть на него.
Я знала, что он и в самом деле заносчив, необычайно честолюбив, но в глубине души я также знала, что ему не хватает умения использовать свои таланты. У Лестера это умение было. Берли обладал им в избытке. Хэттон, Хинидж… все они продумывали каждый свой шаг. Но мой сын, Робин, любил кататься на самом тонком льду. Иногда мне кажется, что ему было присуще врожденное стремление к самоуничтожению.
Он признался мне, что уже не верит в реальность осуществления когда-либо своих планов в Англии. Единственным стремлением Берли было продвижение его собственного сына, Роберта Сесила, а Берли имел огромное влияние на королеву.
Меня потрясло, что мой сын мечтал о том, чтобы занять место Берли, самое важное из всех. Королева ни за что не рассталась бы с Берли. Она могла боготворить своих фаворитов и любимцев, но в душе всегда оставалась прежде всего королевой и прекрасно понимала значимость Берли. Часто, когда я беседовала с сыном, мне становилось не по себе, ибо Робин считал, что он способен управлять государством. Любя его всем сердцем, я понимала, что даже если его умственные способности соответствуют этой задаче, его неизбежно подведет темперамент.
145 
