Последние отзывы

  28  

Иногда она за ним посылала и гневно спрашивала, как он смеет так долго отсутствовать. Роберт отвечал, что ему кажется, будто его присутствие при дворе уже не нужно. Они ссорились, и мы слышали, как они кричат друг на друга, изумляясь дерзости Роберта. Иногда он уходил, а королева кричала вслед, что рада наконец-то избавиться от него. А потом снова посылала за ним, они мирились, и он опять на какое-то время становился ее Милым Робином. Но по самому главному вопросу она оставалась неумолима.

Я догадывалась, что он уже теряет надежду, понимая, что королева никогда не выйдет за него замуж. Я видела, как она ласкает его шею, ерошит волосы, целует — на этом все и заканчивалось. Она не позволяла этим любовным играм достичь своей естественной кульминации. Я даже начала думать, что с Елизаветой действительно не все в порядке как с женщиной.

И вскоре случилось то, чего я ждала, казалось, всю жизнь. К тому времени я уже была совершенно одержима Робертом. Может, потому что каждый день наблюдала их дурацкую игру в счастливых любовников, а может, мне хотелось как-то отплатить за все затрещины, пощечины и щипки, которыми осыпала нас Елизавета, но, скорее, мне хотелось показать ей, что кое в чем я могу победить даже королеву. С моим характером было очень сложно постоянно демонстрировать кротость и благодарность за малейшую милость.

Это событие навсегда осталось в моей памяти.

Я в числе камеристок готовила ее к балу. Королева сидела перед зеркалом в сорочке и льняной нижней юбке и улыбалась, глядя на свое отражение. Очевидно, она думала о чем-то забавном. Я решила, что она представляет себе, как пожалует Роберту титул «бобового короля». Это являлось обязательным элементом празднования Двенадцатой ночи, и избранный человек мог на протяжении всей ночи вести себя как ему заблагорассудится. Он мог попросить любого из присутствующих исполнить любое его желание, и все были обязаны ему повиноваться.

Я почти не сомневалась, что эта честь как всегда достанется Роберту, и была уверена, что именно об этом она думала, пока мы ее одевали. Она взглянула на «Нюрнбергское яйцо»^[5] в хрустальном футляре и произнесла:

— Что-то вы никуда не спешите. Чего мы ждем?

Одна из камеристок подошла к ней с подносом, на котором были разложены пряди накладных волос. Елизавета остановила свой выбор на одной из них и в конце концов осталась довольна своей прической.

Следующей операцией было надевание корсета из китового уса и тонкого полотна. Все пытались уклониться от этого процесса, потому что корсет необходимо было туго зашнуровать. Королева злилась, если шнуровка была слишком тугой, а также, если ее талия казалась ей недостаточно узкой. Но в этот вечер она была поглощена своими мыслями, и процедура прошла успешно, не вызвав замечаний с ее стороны. Я помогла закрепить каркас из пластин китового уса, и мы надели на нее нижние юбки. Затем она присела, и ей принесли несколько кружевных воротников на выбор. Она выбрала воротник с замысловатыми складками остроконечных кружев, но прежде воротника надевалось платье. В этот вечер ее платье было особенно изысканным. Оно искрилось и сверкало в свете факелов и свечей.

Я подошла к ней с поясом и закрепила его у нее на талии. Она пристально смотрела на меня, пока я проверяла, прикреплены ли к поясу веер, золотой футлярчик с ароматическим шариком и зеркальце.

Я попыталась понять, что означает ее пронизывающий взгляд. Я знала, что в этот вечер выгляжу особенно хорошо. Мое платье, несмотря на простоту покроя, шло мне больше, чем ее сверкающее платье шло ей. Нижняя юбка у меня была темно-синего цвета, и моя портниха украсила ее звездами, вышитыми на подоле серебристыми нитками. Само платье было на тон светлее, а рукава с буфами — того же цвета, что и нижняя юбка. Достаточно глубокая горловина позволяла оценить великолепный бриллиант на золотой цепочке, мое единственное украшение. Над горловиной и бриллиантом красовался воротник из тонких кружев, подобно нижней юбке украшенный серебристыми узелками, напоминающими звезды.

Королева прищурилась. Я была слишком хороша, и это ей не понравилось. В душе я смеялась, радуясь этой маленькой победе. Она не могла отругать меня за то, что я чересчур разоделась, как уже отчитала некоторых фрейлин.

— Я вижу, у тебя эти новомодные рукава, кузина, — произнесла королева. — По-моему, платье от них только проигрывает. Я опустила глаза, чтобы скрыть от нее их озорной блеск.

  28