32 
— Создание ребенка сопряжено с болью, моя драгоценная, — предупредил ее Колл. — Но из этой боли родится следующий Повелитель Сумерек. Если ты достаточно сильно любишь меня, то согласишься на эти страдания. Так ли это, моя драгоценная? — Его серые глаза всматривались в ее маленькое, имевшее форму сердца лицо. — Достаточно ли ты любишь меня, Лара?
— Да! — заявила она. — Но скажи мне одну вещь, мой господин Колл. Что такое боль?
Она не помнит этого! О, Крелл! Она не помнит, что такое боль. Он не подумал об этом. Но то, что она потеряла память, сделает их телесную близость еще лучше. Она будет потрясена, когда это произойдет в первый раз, и испугается, когда это будет продолжаться. Потрясение и страх создадут ему сильного и жестокого наследника. Колл обнял Лару.
— Тебе нечего страшиться, моя драгоценная, — ласково ответил он и погладил ее волосы.
Она снова подняла на него свои сияющие глаза и сказала:
— Тогда позволь мне быть матерью твоего сына, мой господин Колл. Позволь мне преподнести тебе этот дар моей любви!
Он наклонился и стал целовать ее в губы — сначала нежно, потом все сильнее. Завершающий и самый свирепый порыв оплодотворяющего вожделения постепенно охватывал его тело.
Колл дотронулся до платья Лары, оно превратилось в облачко серебристого тумана и растаяло в воздухе. Он сорвал со своих бедер длинную шелковую повязку. Этой ночью его стержень был огромным и уже успел стать твердым, как камень. Такой эта часть тела останется несколько часов — до момента, когда их любовь достигнет вершины.
— Встань передо мной на колени! — скомандовал он.
Лара выполнила приказ, опустилась на колени, обхватила его стержень своей маленькой ладонью и поцеловала обжигающе горячую головку. Потом начала лизать от основания до кончика, взяла в рот и стала сосать. Ее язык обвивался вокруг кончика, а ладони Колла стиснули ее голову.
— Возьми глубже! — рявкнул он и застонал, когда Лара глубже вобрала его в себя.
Колл почувствовал, что коснулся задней стенки ее горла, Лара открыла рот еще шире и наполовину проглотила его член. Колл едва не застонал, когда она это сделала. Он еще не был готов испустить свой сок.
— Хватит, ведьма! — сказал он странным грубым голосом.
Лара еще никогда не слышала, чтобы он так говорил. Она нежно покусывала его, в последний раз лизнула кончик перед тем, как Колл поднял ее на ноги.
— Сегодня у нас что-то не так, как всегда, — тихо сказала она.
— Создание наследника — особый случай, — ответил Колл. — Мой стержень сейчас такой сильный, каким больше не будет никогда. И после того, как я посею в тебе мое семя, я не смогу коснуться тебя, пока ты не родишь. Это будет огромная жертва для нас обоих, моя драгоценная. Но я обещаю тебе, что у нас будут другие общие дела.
— Какие? — захотела узнать Лара.
— Я расскажу тебе о них завтра. А этой ночью мы должны только заниматься любовью, — ответил Колл и снова начал ее целовать, лаская язык Лары своим раздвоенным языком, как сотни раз до этого. Потом он подвел Лару к их постели, уложил на спину, целовал ее груди, лизал ее тело, пока оно не согрелось желанием. После этого его раздвоенный язык играл с ее любовным бугорком до тех пор, пока она со слезами в голосе не попросила о передышке. Тогда он протолкнул свой язык в ее влагалище и начал лизать стенки, готовя ее к тому, что должно произойти. Он уже чувствовал, как проступают под кожей на стержне острые маленькие бугорки. Его страсть уже почти не поддавалась контролю, и он понял: пора. Он вынул язык из ее влагалища и лизнул мягкие внутренние стороны ее бедер. Она лежала неподвижно, закрыв глаза, и наслаждалась. Колл выпрямился, придвинулся ближе и оказался у нее между ног. Потом наклонился и шепнул ей на ухо:
— Скажи мне, что хочешь меня, моя драгоценная.
— О да! — сказала она, открывая свои зеленые глаза. — Пожалуйста, мой господин, войди в меня. Раздели со мной величайшее удовольствие — радость создания ребенка.
Он улыбнулся ей и одним мощным рывком вошел в ее жадно просившее об этом тело. Потрясение и боль в ее глазах только увеличили его любовный пыл. Она закричала от ужаса, но это только ввело его в нужный ритм. Он медленно, без остановки двигался назад и вперед внутри влагалища, жестоко царапая ее острыми бугорками.
— Это не так, как было! О, Крелл! Он… он колется! — всхлипнула Лара.
Твердый стержень, шевелившийся внутри ее, был покрыт острыми колючками, которых раньше не было. Они обжигали и больно натирали нежные стенки влагалища. Хотя при этом усиливали страсть.
32 
