59 
Вдруг им в глаза ударил свет — Лес открыл ворота на крутой прибрежный склон. Под ними была широкая полоса камышей и трав, дремлющих в теплом свете послеполуденного солнца, за камышами — темная ленивая река, дальше — почти такой же крутой противоположный берег. Вода в реке была бурой, а вокруг росли ивы: старые ивы стояли по берегам, поваленные ивовые стволы лежали наполовину в воде, местами перегораживая поток, над водой протягивались друг к другу ивовые ветки, по воде плыли тысячи желтеющих ивовых листьев. Увядшие листья сыпались с ветвей, ветер носил их над долиной, ивовые ветки скрипели, а снизу, отвечая им, шелестели камыши.
— Ну вот, я, кажется, понял, где мы! — сказал Мерри. — Мы пришли в противоположную сторону. Это — река Ветлянка! Схожу на разведку.
Он выбежал из оврага в солнечный свет и скрылся в высокой траве. Через некоторое время он вернулся и доложил, что между обрывом и рекой земля твердая.
— Больше того, — сказал он. — Там вдоль реки есть что-то вроде тропы. Если мы сейчас пойдем по ней влево, то в конце концов должны будем выйти из Леса где-то на востоке.
— Может быть, — сказал Пин. — А если эта дорожка не ведет дальше, а попросту обрывается в какой-нибудь трясине? Как ты думаешь, кто ее вытоптал и для чего? Думаешь, специально из вежливости для нас? Не верю я ни этому Лесу, ни тому, кто тут живет, и мне начинает казаться, что все, что о нем рассказывают, — правда. Ты хоть приблизительно догадываешься, как долго мы прошагаем на восток?
— Нет, — ответил Мерри. — Понятия не имею. Не знаю, сколько отсюда до устья, не знаю, кто тут может ходить так часто, что получилась дорожка, но другой дороги не вижу, и похоже, что ее нет.
Делать было нечего, один за другим хоббиты поехали за Мерри на тропу. Трава здесь росла так буйно, что некоторые стебли торчали выше голов невысокликов, но тропа оказалась достаточно широкой и удобной, ибо вилась по сухому грунту, петляла и юлила, огибая топи. Время от времени ее пересекали ручейки, сбегавшие в Ветлянку с лесных холмов, но через них были аккуратно проложены бревна или вязанки хвороста.
Становилось очень жарко. Хоббитов донимали бесчисленные рои мух и мошек, назойливо жужжавших в ушах. Солнце жгло спины. Наконец, они вошли в зыбкую тень: над тропой потянулись толстые серые ветки. Им уже давно каждый шаг давался с трудом. Словно из земли выползала дремотная лень, обволакивала их, склеивала веки, связывала ноги.
У Фродо голова падала на грудь, он остановился. Идущий впереди Пин упал на колени. Фродо услышал голос Мерри:
— Ну и что? Никуда не пойду, пока не отдохну. Надо поспать… Под ивами у воды свежее, там мух меньше…
Фродо охватило нехорошее предчувствие.
— Очнитесь! — воскликнул он. — Сейчас нельзя спать. Сначала надо отойти от Леса!..
Но остальные засыпали на ходу, и им было уже все равно. Сэм бессмысленно хлопал глазами и зевал.
Вдруг Фродо сам почувствовал, что не может больше сопротивляться. В голове у него помутилось, он словно поплыл куда-то. Мухи перестали жужжать. Только нежный шорох, еле улавливаемый ухом, слабое трепыхание листьев, песня шепотом, полуголос-полушелест в ветвях. Хоббит с трудом поднял тяжелые веки и увидел над собой огромную старую иву, седую от паутины. Она была чудовищно велика. Длинные перепутанные ветви, словно серые руки с длинными пальцами, тянулись вниз. Неровный бугристый ствол в глубоких трещинах таинственно поскрипывал при движении веток. Дрожание листьев на фоне неба слепило солнечной рябью. Фродо опрокинулся на траву и остался лежать под деревом, где упал.
Мерри с Пином дотащились до дерева и тоже опустились возле него, прислонившись к стволу возле призывно скрипящих трещин. Они последний раз подняли глаза к желто-зеленой листве, шевелящейся и шуршащей в паутине света, и закрыли их под тихую песню-шепот, в которой даже слова были — что-то про прохладу воды и про сон. И они уснули, убаюканные колыханием ветвей, у ног громадного серого дерева.
Фродо некоторое время лежал, борясь со сном, потом с усилием поднялся на ноги. Его охватило неодолимое желание подойти к прохладной воде.
— Подожди меня, Сэм, — пробормотал он. — Надо ноги… окунуть, минуту…
В полудреме он поплелся к берегу, туда, где из воды высовывались толстые, скользкие, шишковатые корни ивы, словно одеревеневшие драконы, подлетевшие к воде напиться и уменьшенные непонятным колдовством. Хоббит сел на один из них, опустил ноги в прохладную бурую воду — и сразу заснул, опершись спиной о ствол.
59 
