61 
- Эй-гей, веселый дол! Дорогой да вечный!
- Ветерки, как перышки, и скворушка беспечный!
- Вниз, вниз, да на холм — а там у порога
- В солнце вся, ждет звезд, смотрит на дорогу
- Золотинка, Дочь Реки, стройная лозинка,
- Чистая, как родничок, светлая росинка!
- Старый Том Бомбадил — к ней домой вприпрыжку
- Пук кувшинок несет. Как поет — слышишь?
- Хей-дол! Динга-дон! Дол да лес за долом!
- Золотинка-ягодка, вечерок веселый!
- Ива, старая карга, великан патлатый,
- Ну-ка, корни подбери, день идет к закату!
- Том с кувшинками спешит — хоп-ля-ля! — вприпрыжку,
- Хей-дол! Динга-дон! Как поет — слышишь?
Фродо и Сэм стояли и слушали, как завороженные. Ветер иссяк. Листья снова молча обвисли на оцепеневших ветвях. Раздался новый взрыв песни, потом вдруг, подпрыгивая, словно пританцовывая, над камышами появилась старая мятая шляпа с высокой тульей и длинным синим пером за лентой. Шляпа еще разок подпрыгнула, и появился, как им показалось, человек. Он был гораздо выше и крупнее хоббита, хотя немного меньше Громадины, но шума от него было столько же, он оглушительно топал толстыми ногами в больших желтых башмаках, приминая траву, как бык по дороге на водопой. На нем был голубой кафтан, половину которого закрывала длинная темно-каштановая борода. Глаза были светло-голубые, лицо красное, как спелое яблоко, все в веселых морщинках. В руках он держал большой лист, на котором, как на подносе, лежал пук белых лилий и кувшинок.
— Помогите! — закричали Фродо и Сэм, подбегая к нему и протягивая руки.
— Ну-ну! Спокойней! — воскликнул бородач, поднимая руку, и они замерли на месте. — Вы куда, малыши, для чего кричать-то? Разбежались, ишь вы, пыхтите, словно чайники! Вы меня знаете? Я Том Бомбадил. Выкладывайте, что за беда. Том спешит. Не ломайте мои лилии!
— Моих друзей схватила ива! — в отчаянии воскликнул Фродо.
— Господин Мерри там в трещине. Она его зажала! — закричал Сэм.
— Что? — вскричал, подпрыгивая, Том Бомбадил. — Старуха Ива? И все? Это поправимо. Есть у меня для нее песенка. Ах эта Старая! Да я ей сердцевину заморожу! Не будет вести себя, как следует, корни отпою, чтоб поотвалились. Такой ветер подниму, что ветки вместе с листьями облетят! Ах она Старая!
Он бережно опустил свои лилии на траву и пошел к дереву. Оттуда еще торчали ноги Мерри — только ноги, дерево уже затащило его глубже. Том прижал губы к трещине и тихо что-то пропел. Слов его они не поняли, но Мерри явно оживился и дрыгнул ногами. Том отскочил, отломил свисавшую ветку и ударил иву по стволу, приговаривая:
— Выпускай-ка их, Старуха, слушай Бомбадила! Воду пей, землю ешь, набирайся силы, просыпаться нечего, Старая Карга! Спать давно пора!
Потом он схватил за ноги Мерри и вытащил его из внезапно раздавшейся трещины. С громким скрипом и треском раскрылась вторая трещина, и из нее выскочил Пин, словно ему дали пинка. Потом обе трещины, громко хлопнув, закрылись. По дереву от корней до макушки пробежала дрожь, и стало тихо.
— Спасибо! — сказали хоббиты по очереди.
Том Бомбадил расхохотался.
— Ладно, малыши! — сказал он, наклоняясь и заглядывая каждому в лицо. — Пойдете ко мне домой! На столе уже, наверное, стоят сливки с медом, белый хлеб и масло. И Золотинка ждет. На вопросы я вам за ужином отвечу, а сейчас — быстрей за мной! Наступает вечер!
Он подхватил с земли свои лилии, махнул рукой, приглашая следовать за ним, и, пританцовывая и подпрыгивая, помчался по тропе к востоку, громко распевая.
Удивленные до бесконечности и несказанно обрадованные, хоббиты без единого слова побежали за ним. Но куда им было с ним тягаться! Том вскоре исчез, песня его слышалась все тише и дальше. Но вдруг его голос снова приблизился, раздалось громогласное «Эге-гей!» и продолжение песни:
- Прыг, прыг, малыши, вдоль Ветлянки-речки!
- Том отправится вперед и засветит свечки.
- Солнце скатится на запад, пойдете на ощупь;
- Дверь откроется, когда лягут тени Ночи,
- Желтый свет из двери во тьме замерцает —
- Шелест Черной Ольхи пусть вас не пугает,
- Ивы больше вы не бойтесь, ни корней, ни веток —
- Хей-дол, там Том будет ждать со светом!
Больше хоббиты ничего не услышали. Почти сразу же солнце закатилось за деревья. Они представили, как оно сейчас бросает косые лучи на реку Брендидуим, как одно за другим светятся окна Брендихолла на Брендигорке. А здесь перед ними ложились длинные тени, над тропой нависали темные ветки, по сторонам встали грозные стволы. Белый туман поднимался от реки, запутываясь в корнях прибрежных деревьев. Прямо от земли у них под ногами поднимался пар. Сумерки сгущались.
61 
