85 
Мысленно произнеся последние слова, он вдруг задрожал и замер, словно наткнулся на стену. До него дошел смысл того, что он сказал: «Не осталось ни одной живой души». А перед этим чей предсмертный крик он слышал?
— Хозяин! Господин Фродо! — закричал Сэм, чуть не плача.— Фродо! Что делать, если его убили? Я иду! На самый верх влезу и узнаю всю правду, самую страшную!
Он поднимался все выше. Его окружала темнота, только изредка на повороте или при входе на следующий ярус башни попадались одинокие факелы. Хоббит пробовал считать ступени, но после двухсот потерял счет. Шел он теперь осторожно, ибо откуда-то сверху услышал голоса, и похоже, разные. Значит, не одна крыса осталась живой в башне.
Ступени кончились неожиданно, когда Сэм уже задыхался и ноги отказывались слушаться. Он остановился и огляделся. Стоял он на плоской крыше верхнего яруса башни, открытой площадке около двадцати шагов в ширину, огражденной низким парапетом. Выход ступеней был посреди крыши, из башенки с двумя дверями — одна на восток, другая — на запад. На востоке простиралась широкая темная равнина плато Горгорот с огнедышащей горой вдали. Ее недра вскипали, и огненные реки, изливаясь из глубин, пылали таким неистовым огнем, что даже с расстояния многих миль освещали верхушку башни. Вид на запад заслонял цоколь мощного шпиля, торчащего кривым рогом над хребтами окружающих гор. В цоколе было узкое окно-бойница, оттуда шел свет. Вход внутрь шпиля был не далее десяти шагов от места, где стоял Сэм. Там было темно, и именно оттуда доносились голоса.
Сначала Сэм не вслушивался в разговор, а только разглядывал крышу-террасу. Здесь, по-видимому, произошло самое жестокое побоище. Всюду валялись орчьи трупы с обрубленными ногами, руками, без голов. Запах смерти носился в воздухе. Вдруг громкий крик, брань, какой-то стук заставили Сэма отступить в тень. Хоббит узнал резкий и грубый голос Шаграта, коменданта башни.
— Значит, говоришь, что вниз не пойдешь, Снаг? Подлая крыса! Насмехаешься, думаешь, у меня сил не хватит с тобой расправиться? Подойди! Я тебе сейчас глаза выцарапаю, как минуту назад Радбугу. А когда придут другие, прикажу им скормить тебя Шелобе.
— Никто не придет, во всяком случае, ты до этого не доживешь! — нагло ответил Снаг.— Я же тебе сказал, что свиньи Горбака первыми подскочили к воротам, и никто из наших живым не ушел. Лагдуф и Музгаш пытались убежать, но их за порогом застрелили. Я все из окна видел. Они были последними из наших.
— Значит, придется идти тебе. Я останусь, я ранен. Чтоб этому Горбаку в Черные Копи попасть! Грязный бунтовщик! — Шаграт разразился потоком гнусных ругательств и проклятий.— Я ему дал больше, чем себе оставил, а этот подлец ткнул меня ножом прежде, чем я успел его задушить. Ты должен идти, иди, пока я тебя зубами не загрыз. Надо доложить обо всем в Лугбуре, а то нас обоих бросят в Черные Копи, да, да, и тебя тоже! Если будешь тут долго болтаться, не спасешься, крыса трусливая!
— Я больше не пойду по лестнице,— буркнул Снаг.— Будь ты трижды начальник, не пойду! Брось нож, а то я тебе стрелу в брюхо всажу. Ты недолго пробудешь комендантом, когда в Лугбуре узнают, что тут произошло. Я свое дело сделал, дрался с вонючими моргульскими хорями, защищал Башню, а эту кашу вы заварили, начальники. Это вы подрались из-за добычи.
— Не твое дело,— осадил его Шаграт.— У меня был приказ. Горбак начал драку, он хотел присвоить кольчугу.
— А ты его раздразнил. И вообще зазнался. Он оказался умнее тебя, он тебе несколько раз говорил, что самый главный шпион остался на свободе, а ты слушать не хотел. И сейчас не хочешь. Горбак-то был прав, сейчас здесь ходит большой воин, может быть, убийца-эльф, а может, проклятый тарк. Я тебе говорю, он уже сюда идет. Звон слышал? Он прошел между Стражами, а это только тарки могут. Пока он на ступенях, я вниз не пойду. Даже если бы ты был Назгулом, не пошел бы.
— Ах, вот как?! — заорал Шаграт.— Это сделаешь, то не сделаешь? А когда твой эльф придет сюда, удерешь и оставишь меня одного? Остолоп! Я тебе сначала кишки выпущу!
Из башенного помещения выскочил орк, за ним Шаграт, великан с длинными руками, которые доставали до земли, когда он бежал, согнувшись. Одна рука бессильно висела вдоль туловища, из нее текла кровь. Другая прижимала к телу большой сверток в черной тряпке. Сэм съежился за дверью. Он видел освещенное красным заревом отвратительное, искаженное злобой лицо, окровавленное, будто исполосованное когтями. С клыков открытой пасти капала пена, из горла вырывался звериный хрип.
85 
