Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
73 
– Вот проклятие! Похоже, его воля все же получает подпитку через нашу «братскую» связь. Этак она никогда не сдохнет, пока паша сам не преставится.
Правда, состояние покоя и расслабленности от далекого османа он все-таки уловил. Тот, похоже, все еще спал. И Андрей мстительно послал ему ощущение утренней зябкой прохлады. Наместник испытал легкое недовольство, досаду, шевельнулся. Застыл в некоей неуверенности. Зверев послал ему волну сладкого тепла, словно прокатил по телу теплой водой. Опять почувствовал покой и расслабленность. Турок снова заснул.
Ученик чародея начал осознавать границы своей власти. Он не мог владеть телом жертвы, его руками, ногами, не мог читать мысли. Но вот управлять общими эмоциями, впечатлениями и желаниями врага князю вполне удавалось. Главное - не перегибать палку. Если попытаться внушить Барас-Ахмет-паше радость от падения на ногу тяжелого камня - может получиться что-нибудь не то.
Потирая виски и морщась от боли, Зверев пошел к лагерю. Теперь он знал, как распорядиться царским подарком османскому султану.
Спустя четыре часа переодетые в чистое белье, без тегиляев и шапок Полель и Никита дотащили запертый на замок сундук до ворот крепости и водрузили на помост перед подъемным мостом. Одновременно с облегчением отерли лбы.
– Отдыхайте, - разрешил Андрей. Стучать в ворота он не стал. Послал наместнику чувство сильного любопытства и приготовился ждать.
Головная боль не отступала. Резь накатывала равномерными импульсами, когда он не думал о паше, и мгновенно выстреливала в затылок, стоило ученику чародея попытаться воздействовать на пашу или просто поймать его состояние. Похоже, воля Барас-Ахмет-паши делала потуги освободиться, едва хоть немного накапливала силу или ощущала близость хозяина.
К счастью, воля имела цель, но не располагала разумом. Иначе она бы не торопилась, подкопила сил побольше, выбрала момент расслабления… И тогда Андрею пришлось бы худо.
Очередной приступ боли ударил по вискам почти одновременно с тем, как створка ворот поползла наружу. Во дворе, помимо привратника, обнаружилась вся свита наместника во главе с ним самим. Турок не смог устоять перед любопытством и собственнолично явился посмотреть, что же прислал правитель далекой Руси Сулейману Великолепному.
– Давайте, ребята. Чуть-чуть осталось, - кивнул холопам князь, стиснул зубы, одновременно и загоняя черный ком в узилище сознания, и насылая на Барас-Ахметпашу волну доброжелательности.
– А-а, посол неверных… - Губы наместника расползлись в улыбке. - Не ожидал, что ты и впрямь вернешься.
– Я подумал, досточтимый Барас-Ахмет-паша, - склонил-таки голову перед османами князь Сакульский, - что столь великий подарок смягчит сердце султана султанов Сулеймана Великолепного, и он соблаговолит снизить размер выкупа до посильного для Руси уровня. Отнести на стену, на свет? - спросил Андрей, мысленно соглашаясь изо всех сил.
– Да, пожалуй, - снизошел наместник. - Там будет легче разглядеть подарок.
Никита и Полель дружно крякнули, но сундук подняли и занесли на южную стену, благо она была совсем невысокой.
– Ступайте, - отпустил холопов князь. - Как тут красиво! Невероятно красиво… Наверное, приятно сидеть здесь по утрам и пить крепкий марокканский кофе?
– Никогда не приходило на ум, - к его удивлению, признался паша и хлопнул в ладони: - Принесите сюда мой столик и подушки!
Свита рассыпалась. Арапчонок и янычары устремились прочь, тощий носитель полосатого халата остался на месте, удерживая под мышкой какой-то цилиндрический футляр с позолоченными крышками.
– Дозволь, досточтимый Барас-Ахмет-паша, я покажу тебе подарок, который мы подбирали для величайшего из султанов со всем своим тщанием и уважением. - Андрей снял ключ, вставил его в прорезь замка. - Молва донесла до ушей государя, что Сулейман Великолепный изволит в часы отдыха развлекать себя изготовлением луков. А небо волжского осетра…
Он поднял крышку и одновременно направил в наместника самую сильную струю радости и восхищения, которую только смог породить.
– Неужели это оно?!! - охнул от восторга Барас-Ахмет-паша. - Так много! Чистейший осетр! Небо! Целый сундук!
С горящими глазами он запустил руку в серебристые чешуйки, вскинул ладонь, пропуская их между пальцами, зачерпнул снова… А воля его в это время взрывной волной неистовствовала в черепе Зверева, грозя выбить виски наружу. Однако князь заставил себя улыбаться:
73 
