35 
— Твой отец лишил моего отца всего и довел до банкротства вскоре после гибели Георгия. Как и твоя мать, мой отец впал в уныние. Однажды вечером я вернулся домой и нашел его. — Никос резко побледнел, поднялся и принялся беспокойно мерить шагами кабинет. Он напоминал гепарда, слишком долго просидевшего в клетке. — Я пришел раньше. Он не ждал меня.
Внезапно Сейди догадалась о том, что именно произошло в тот день. На затылке у нее зашевелились волосы, когда она увидела, как Никос остановился у окна и уставился на море. Однако она не сомневалась, что он сейчас ничего не замечает перед собой. Прижавшись лбом к оконному стеклу, Никос закрыл глаза от нахлынувших гнетущих воспоминаний.
Увидев это, Сейди не выдержала. Быстро прошагав к нему, она коснулась его руки чуть повыше локтя. На большее она не решилась, хотя ее душа разрывалась от горя.
Как и их родители, Никос и Сейди пострадали от вражды между семьями. Результатом этой вражды стали непредвиденные обстоятельства, изменившие их судьбу и создавшие ситуацию, в которой жили все, не находя покоя.
— В тот день я позвонила тебе…
В тот день Сейди получила от отца второе предупреждение о том, что Никос просто использует ее, заставляя стать участницей мести, обрушившейся на семью Картерет. Тогда она не знала о личных мотивах отца. Расторгнув помолвку и за сутки до церемонии отменив свадьбу, Сейди хотела поговорить с Никосом…
— Ты отправил меня к черту.
— Помню.
Никос вздохнул так, словно чрезвычайно устал. Он повернулся к Сейди неторопливо и удрученно, будто старик.
И отец научил Сейди тем жестоким словам, которые она бросила Никосу, стоящему у подножия лестницы в вестибюле в тот день, когда они расстались.
— Я так виновата… Не знаю, как могла сказать тебе такие ужасные вещи.
А в течение этих трех дней отец Сейди наконец начал действовать.
— Мне следовало быть рядом с отцом, заниматься делами, следить за тем, чтобы старик не совершал ошибок. Вместо этого именно я совершил ужаснейшую из ошибок.
Под «ужаснейшей из ошибок» Никос понимал времяпровождение с Сейди. Она содрогнулась в душе от его обидных слов.
— Я чувствовал себя виноватым. И я действительно был виновен, и это ломало меня изнутри. За все случившееся я обвинял твою семью. Я осуждал тебя. — Запустив пальцы в волосы, Никос сдавил виски ладонями, будто желая ослабить невыносимую боль. — Поэтому, когда ты пришла ко мне за помощью, так как твоя мать нуждалась в доме, в котором чувствовала себя безопасно, я сразу ухватился за возможность отомстить. Дорогая моя, я думал, что эта проклятая вражда никак не отразится на мне, и очень этим гордился. Теперь я понимаю, что чувство мести постоянно разрушало меня. Я заранее обвинял тебя только в самом плохом, потому что иного от члена семьи Картерет не ожидал. Но я ведь имел дело не с обычным членом клана Картерет, я имел дело с тобой.
«Понимает ли он сказанное? — подумала Сейди, не осмеливаясь спросить, уж не ослышалась ли она. — Может быть, в слова „дорогая моя“ он вложил иной подтекст?»
— Тебя… тебя не за что обвинять, — забормотала она, чувствуя, будто беспечно шагает по хрупкой яичной скорлупе. — Я наговорила ужасных вещей, поступила не так.
Но Никос снова покачал головой. Его глаза были темны, он смотрел на нее исподтишка, отчего у нее сжалось сердце.
— Нам это удалось! — Сейди более не могла выносить его самобичевания. — Разве вчерашняя ночь ни о чем тебе не говорит? Я хочу быть с тобой.
— В моей постели, возможно, — удрученно ответил Никос. — Но мне этого мало. Я хочу, чтобы ты была со мной всецело. Я так хотел удержать тебя здесь, оставить рядом с собой, что предлагал тебе все, что, по моему разумению, могло заставить тебя остаться. Но я предлагал тебе не то, что нужно. Тебе не нужен дом или деньги…
— Нет, — тихо вставила Сейди. Ее голос внезапно надломился, когда Никос взял ее за руки и осторожно притянул к себе. Сердце ее билось так громко, что его стук отдавался эхом в ушах. — Мне этого не нужно.
— Поэтому сейчас я собираюсь предложить тебе то, что действительно имеет значение, — сказал Никос низким и серьезным тоном.
Сейди замерла, не в силах моргнуть или отвести взгляд.
— Хотя, по правде говоря, то, что имеет значение, я уже тебе отдал. Я отдал тебе это в тот момент, когда мы встретились, но осознал это лишь сейчас. Я чувствовал себя потерянным и неприкаянным, не зная, кем быть и как жить… — Внезапно Никос преклонил колено и взглянул на Сейди чистым и открытым взглядом. — Я отдаю тебе свое сердце, Сейди, — сказал Никос. — Сердце и свою любовь. Они принадлежат тебе. И не важно, что ты мне ответишь. Я твой. Для меня не существует иной женщины. Я прошу тебя быть моей. Будь моей женой и помоги мне забыть эту ужасную вражду, залечить полученные раны и построить новое будущее. Я верю, что нас ждет большая любовь. У нас отныне будут лишь светлые дни.
35 
