Особенно,... 
104 
Он оперся на свой костыль, взял ее за руку и поднялся. Через минуту Бланш Херрингтон будет в его постели. Его мужское естество уже болело от напряжения, все разумные мысли исчезли, осталась только бешеная жажда.
Но когда они стали подниматься по лестнице, он осторожно посмотрел на Бланш и с трудом произнес:
— Еще не поздно передумать.
Бланш, которая уже была на площадке лестницы, остановилась и взглянула на него и произнесла вполголоса:
— Я не собираюсь передумывать.
Ее взгляд упал на заметную выпуклость, которая образовалась на его брюках. И ее уже покрасневшие щеки и вовсе залились краской.
— Еще не поздно, — настойчиво повторил он, взял ее за руку и повел к своей спальне. Его сердце продолжало уверенно и ритмично накачивать кровью нижнюю часть тела.
— Но лучше передумай раньше, чем позже, — сказал он, входя в спальню.
Она пристально посмотрела на широкую постель с четырьмя столбиками и покачала головой.
Он закрыл дверь и прижал Бланш к себе. Она дрожала и чувствовала, как сильно дрожит он сам.
— Я так сильно хочу тебя, — прошептал он и погладил ее щеку. — Я как будто снова стал мальчишкой. Бланш, обещаю: я не сделаю тебе больно.
Она взглянула ему в глаза и прошептала:
— Мне это понравится, если ты будешь нежным.
Он немного помолчал: он не был уверен, что сможет оставаться нежным. Но она ясно дала понять, чего хочет. Ей не нужен бешеный варвар, и он не упрекал ее за это. Он улыбнулся и едва ощутимо коснулся губами ее губ, а потом повел ее к постели.
В камине слабо горел огонь, поэтому он не стал зажигать лампу, а быстро сбросил пиджак и расстегнул рубашку. Он обнял Бланш, чувствуя, что она и теперь еще не совсем уверена в себе, поставил ее перед кроватью. Пока они вместе опускались на постель, он поцеловал ее сначала в мочку уха, потом в шею. Бланш вздохнула, и по ее телу прошла мелкая дрожь.
Его снова охватила бешеная нетерпеливая жажда. Весь его ум заполнило предвкушение той драгоценной секунды, когда он окажется глубоко внутри этой женщины. Он улыбнулся Бланш, нежно поцеловал ее и стал поглаживать ее руки и талию. Она вздохнула несколько раз.
— Я хочу ласкать тебя везде, — прошептал он и провел дрожащей ладонью по лифу ее платья и по ее груди. Потом он стал гладить ладонями и осыпать поцелуями ее горло и грудь.
Бланш задрожала, откинула голову назад, ее тело стало извиваться.
Он протянул руку ей за спину и начал расстегивать платье. Ее глаза мгновенно широко раскрылись. Он улыбнулся ей, желая ободрить, что оказалось нелегкой задачей. Она взглянула на огонь.
— Ты красивая, и я хочу смотреть на тебя, — шепнул он, желая, чтобы она перестала дрожать.
— Разве я красивая? Я старая по меркам лондонского света, — очень серьезно возразила она.
У него вырвался еле слышный отрывистый смешок: так развеселили его эти слова.
— Ты не старая. И я хочу, чтобы ты перестала думать. — Он обнял ее за талию и поцеловал — медленно и горячо. — Я хочу, чтобы ты только чувствовала. — Он спустил ее платье до талии, стараясь, чтобы его дыхание не звучало хрипло. Но ее сорочка под корсетом из кружев цвета слоновой кости была прозрачной. Он провел рукой по ее груди и услышал свой собственный горловой стон.
Ее глаза закрылись, ресницы задрожали. Теперь он больше не мог и не хотел думать. Он потянул за сорочку и спустил ее с корсета, а потом нагнулся и стал ласкать языком поднявшийся сосок. Она беззвучно ахнула, почти задыхаясь от наслаждения.
Рекс ничего не видел: все скрыла красная дымка, стоявшая перед глазами. Он толкнул Бланш на подушки и стал возиться с ее корсетом. Она снова почти беззвучно ахнула. Он отбросил в сторону уже снятый корсет и обнял ее, потом повернулся и начал ласкать другой сосок. Пока он услаждал ее этой лаской, она вздрагивала словно в судороге, и он знал почему.
Лиф платья и сорочка теперь висели вокруг ее талии. Он поднял юбки и положил ладонь на гладкое нежное бедро.
Она вскрикнула, когда он повернул руку в запястье, провел рукой по внутренней стороне бедра и, наконец, коснулся ладонью ее женского естества. Оно набухло и было горячим и влажным.
— Бланш, дорогая! — вскрикнул он, а потом уверенно раздвинул его складки.
Она застонала и изогнулась дугой. Все колебания закончились. Он резко наклонился вниз и слегка коснулся ее языком. Она оцепенела. Разумеется, такая откровенная ласка ее смутила и поразила. Но он нажал снова, более ласково, и начал ласкать все участки ее тела, до которых мог дотянуться. Она снова задрожала.
104 
