160 
Молодая женщина обхватила себя руками и бросила взгляд на тот магазин напротив, в который ушел сэр Рекс. Она напомнила себе, что он совсем рядом, но ничего не могла с собой поделать. Она ненавидит толпы, и то, что она теперь замужем, этого не изменит. Когда первые цыгане во главе с тем важно выступавшим впереди смуглым мужчиной приблизились к ней, она замерла на месте и похолодела от тревоги.
Предводитель цыган был высоким и красивым. Одет он был в высокие сапоги, штаны в обтяжку и белую рубаху, подпоясанную блестящим темно‑красным кушаком. Он увидел Бланш и улыбнулся. Улыбка была дружелюбной, но Бланш не улыбнулась ему в ответ. Она быстро взглянула в сторону магазина Беннета. Сэра Рекса нигде не было видно.
Бланш забеспокоилась, и ее сердце забилось чаще. Но она сказала себе, что это безобидные люди — во всяком случае, днем. У них нет ничего общего с тем сбродом, который убил ее мать. Но она умная женщина. Она, и не глядя в хрустальный шар цыганки‑гадалки, отлично понимает, что такое событие может унести ее назад, в день мятежа. Бланш стала ждать тяжелых ударов крови в голове.
Смуглый цыган повернулся в ее сторону. Мимо кабриолета проезжала вторая повозка, в которой прыгали маленькие дети.
— Миледи, у вас, кажется, не праздничное настроение. Не мог бы я улучшить его? — спросил цыган.
У него была обаятельная улыбка, голубые глаза, ямка на подбородке, белые как снег зубы и кудрявые волосы. Это был один из тех мужчин, по которым сходят с ума почти все женщины.
Его улыбка была такой заразительной, что Бланш едва не улыбнулась в ответ.
— Мое настроение станет праздничным, когда вернется мой муж, — тихо ответила она.
Он немного помолчал, медленно и пристально рассматривая ее лицо, а потом улыбнулся еще шире и сказал:
— Влюбленная женщина — прекрасное зрелище. Женщина, влюбленная в своего мужа, еще прекраснее. Вы, должно быть, новобрачная.
— Вы ведете себя очень дерзко, — ответила Бланш, но улыбнулась. — Да, я новобрачная.
— Тогда мне следует поздравить вас. — Цыган отдал ей поклон по последней моде. — Когда вы будете не настолько замужем, порой думайте обо мне, я не буду против этого.
Бланш почувствовала, что вся ее тревога куда‑то пропала.
— Я никогда не буду замужем меньше, чем сейчас. Флиртуйте с другими, — тихо посоветовала она.
Он засмеялся, схватился за сердце и воскликнул:
— Как я этим опечален, прекрасная леди!
— Бланш! — раздался голос сэра Рекса.
Молодая женщина повернулась на этот крик. Ее муж стоял напротив, на другой стороне улицы. Она поняла, что он беспокоится за нее, и остатки смутной тревоги, что еще оставались в ее душе, растаяли без следа. Она помахала сэру Рексу рукой, давая знать, что с ней все в порядке.
Смуглый цыган повернулся и взглянул туда, куда смотрела она.
— Ваш муж сильный и красивый мужчина, и у него, несомненно, есть и титул, и богатство, цыганский принц ему не соперник. — Он еще раз поклонился Бланш и ушел.
Бланш повернулась и посмотрела ему вслед. Ей стало весело. Потом она взглянула на проходивших мимо цыган и на их повозки. По ту сторону пестрой толпы она видела сэра Рекса. Он не мог перейти улицу и, кажется, был этим очень огорчен. Бланш глубоко вздохнула, чтобы успокоить свое слишком часто бившееся сердце. Как только проехала последняя повозка, сэр Рекс быстро перебежал улицу и рывком открыл дверь кабриолета.
— Ты в порядке? — спросил он у Бланш, поднимаясь в экипаже и садясь рядом с ней.
— Удивительно, но я в порядке, — ответила она, пододвигаясь к нему.
Он окинул ее пристальным взглядом, словно проверяя, правду ли она сказала. А потом спросил:
— Тебе было страшно?
— Немного. — Она задумалась, вспоминая свои ощущения. — Но страх был слабее. Мне не пришлось бороться с воспоминаниями. Я смотрела на цыган и мысленно сравнивала их с тем сбродом, но больше ничего не произошло. — Она наконец начала по‑настоящему осознавать, что больше не боится. — Мне ни секунды не угрожала опасность ускользнуть в прошлое.
— Хорошо. — Сэр Рекс поцеловал ей руку. — Тебе становится лучше, Бланш. Я вижу это по цвету твоего лица и по твоим глазам.
Бланш смотрела на себя в зеркало. «Мой муж прав», — подумала она, вглядываясь в свое отражение и оценивая его, как строгий критик. К ней вернулся аппетит, она немного набрала вес, и теперь ее лицо больше не выглядело исхудавшим. Щеки стали нежно‑розовыми, а взгляд больше не затуманивался страхом и отчаянием. Напротив, ее глаза ярко блестели.
160 
