40 
Это ошеломило Бланш.
— Но вы же сказали…
— Я пьян. И кстати, я не считаю ваш вопрос неуместным.
— В таком случае мне повезло, — улыбнулась Бланш.
— Я тоже хочу задать вам один вопрос, — сказал он, пристально и смело глядя на Бланш.
Она словно окаменела.
— Это похоже на игру?
Он опять улыбнулся. Но теперь улыбка была какой‑то ленивой, и это испугало Бланш.
— А почему бы и нет? Вы спрашиваете — я отвечаю. Я спрашиваю — вы отвечаете.
Девушка разволновалась, ей нужно сесть, иначе она упадет. Бланш опустилась на ближайший стул и с трудом произнесла:
— Я отвечу вам любезностью на любезность. Спрашивайте.
— Есть ли у меня причина для того, чтобы удовлетворить желание женщин моей семьи?
Бланш попыталась его понять.
— Любому человеку лучше живется, если у него есть семья, — ответила она наконец. Ей казалось, что сэр Рекс ходит вокруг нее и круги становятся все уже.
— Значит, я буду жить лучше, чем сейчас, если женюсь на хищнице или на сварливой женщине?
Бланш почувствовала, что краснеет. Что теперь сказать?
— Вы могли бы найти свою любовь, кажется, всем в вашей семье это удается.
— Возможно, я исключение из этого правила, — быстро ответил он, — а возможно, я уже нашел ее.
Сердце Бланш подскочило и замерло на мгновение.
Черты его лица стали жесткими, на нем отразились злость и горечь.
— Люди сильно, нелепо переоценивают значение любви, — заявил он и, хромая на своем костыле, отошел от гостьи.
Бланш осталась сидеть неподвижно с открытым от изумления ртом. У сэра Рекса несчастная любовь! Это объясняет всё.
А он вдруг легко, без видимых усилий повернулся к ней. Он снова улыбался, но холодно и сердито.
— Что на самом деле мешало вам спать сегодня?
Такая резкая перемена встревожила Бланш.
— Мечта, — вдруг ответила она — и почувствовала, как ее щеки горят от стыда. Она не собиралась лгать, даже если это безвредная невинная ложь.
Сэр Рекс медленно улыбнулся. Улыбка была веселая, и Бланш стало ясно, что он понял все.
— Я надеюсь, что это была приятная мечта, — сказал он тоном соблазнителя.
Бланш не понравились ни его интонация, ни скрытый в ней намек. Она старалась смотреть мимо сэра Рекса, чтобы он не угадал правду. Он не должен знать, что она думала о своем будущем замужестве и о том, годится ли он ей в мужья. И что ей делать теперь? Ее ум с трудом усваивал, что сердце сэра Рекса ранено — а может быть, и разбито — несчастной любовью.
— О ком же вы мечтали?
— Сэр Рекс! — ахнула она.
— Это просто мое предположение, — невозмутимо ответил ее собеседник, но было видно, что он доволен. — Вы необыкновенная женщина, я всегда так считал. Раньше я просто признавал, что вы — одна из немногих истинно светских дам в высшем обществе. Но в последнее время вы, кроме того, вызываете у меня любопытство.
Бланш решила, что он очень пьян. И этот поворот их разговора ей не нравился.
— Я должна уйти к себе, — быстро сказала она.
— Вы знатная леди, но при этом человек. У вас в жилах нормальная кровь, красная, как у всех людей. Вы мечтаете, как все мы. И я не могу удержаться от догадок по поводу того, о чем — и о ком — вы можете мечтать.
Сэр Рекс сделал шаг к ней. Он не выглядел пьяным, но, конечно, был пьян, иначе он ни за что бы не задал ей такой вопрос. И что еще хуже, его взгляд был невероятно настойчивым.
Бланш едва не задохнулась, но, наконец, смогла произнести:
— Сэр Рекс, вы меня очень смущаете!
— Это потому, что я деревенский мужлан — и пьяный мужлан. Не отрицайте этого. Я знаю, что говорят обо мне у меня за спиной, и вы точно так же это знаете. Почему, Бланш? Почему вы согласились пробыть здесь две ночи, хотя могли бы провести по необходимости всего одну? Мы оба знаем, что я шокировал вас вчера. Если вы когда‑то и восхищались мной, теперь это восхищение утрачено навсегда. — Его лицо исказила странная гримаса. — Но вы сказали, что не желали обидеть меня, и это совершенно сбивает меня с толку. Вот ваши точные слова: я тот, кого вы меньше всего хотели бы обидеть. Что это — вежливое притворство, леди Бланш? Вы же не могли сказать такие слова искренне.
— Нет, я не притворялась! Я всегда восхищалась вами, сэр Рекс.
Он изумленно и пристально смотрел на нее. Зал наполнила тишина.
— Поэтому, пожалуйста, не полагайте, что знаете мои мысли.
40 
