41 
— Вы говорите это искренне? — спросил он.
— Да! — воскликнула Бланш и почувствовала во рту вкус крови: она нечаянно прикусила губу. — Ваше трудолюбие и находчивость поразили меня. Я совершенно не ожидала, что ваше имение в таком отличном состоянии и так прекрасно управляется.
Его глаза широко раскрылись.
— И сегодня вы так великодушно помогли той семье в Пентвейте. Вы великодушный и благородный человек!
— Но сплю со своей служанкой.
Теперь ее щеки уже пылали, и Бланш схватилась за них руками.
— То, о чем вы сказали, меня не касается. Я никогда не узнала бы об этом, если бы не ворвалась к вам без разрешения. И я очень сожалею об этом недоразумении.
Он немного помолчал и спросил:
— Как я мог бы вернуть себе хотя бы малую долю вашего уважения?
Бланш почувствовала, что ее глаза наполняются слезами. Это было возмутительно, но теперь она не могла остановиться.
— Мое уважение по‑прежнему с вами. Я не знаю подробностей вашей жизни, но я уверена, что после войны вы страдаете от какой‑то боли, и это не физическая боль. Я очень ясно чувствую, что именно она иногда делает вас таким, как сейчас. И она же — причина ваших любовных связей.
Сэр Рекс внимательно смотрел на нее и молчал. Наступила ужасная тишина.
Бланш поставила стакан и обняла себя за плечи. Она, никогда не проливавшая слез, сейчас была готова заплакать. Она была в смятении и дрожала от испуга и горя.
Тишина продолжалась слишком долго, и ей поневоле пришлось взглянуть на сэра Рекса. Вряд ли она когда‑нибудь видела такого печального и несчастного человека, каким он был сейчас.
— Вы правы, — просто и прямо ответил он. — Могу я сделать что‑то, что заставило бы вас критиковать меня?
Она покачала головой:
— Не в моем характере критиковать кого‑либо. А если бы это случилось, я уж точно начала бы не с вас. — Она сделала прерывистый вдох. — Однако я бы посоветовала вам убрать со стены оружие!
Его глаза опять широко раскрылись.
— Вы хотите мучить себя, постоянно напоминая себе о вашей боли, верно?
Из его горла вырвался какой‑то хриплый звук, и он ответил:
— Я потрясен: вы проницательны до неприличия.
— Я знаю, что вы герой. Все знают, что вы спасли от смерти второго сына тогдашнего герцога Клервуда — Маубрея, который сам теперь стал герцогом. Герои заслуживают уважения, а не осуждения. Герои заслуживают одобрения и любви.
— Я не герой! — отрезал он. — Если бы мне пришлось начать все сначала, если бы Маубрей снова лежал там и был близок к смерти, я бы оставил его подыхать. И пускай бы дьявол забрал его душу.
— Вы не можете говорить это всерьез! — крикнула она.
Он дрожал. Бланш видела, что он борется с очень сильными чувствами, но что это за чувства, она не могла понять.
— Как много вы знаете обо мне, леди Херрингтон!
Бланш поняла, что ее собеседник внезапно рассердился и что это опасно. Ее беспокойство мгновенно переросло в сумасшедшую тревогу. Пора уходить!
— Все знают о вас столько же, сэр Рекс, — сказала она.
— Моя семья знает, что я спас Маубрея, а больше никто не помнит об этом.
— Вы сами помните об этом.
Как только Бланш договорила эти слова, она пожалела, что они сорвались у нее с языка.
Сэр Рекс гневно повернулся к ней — и качнулся, потеряв равновесие.
Бланш закричала, подбежала к нему, схватила его за руку, и они оба ударились о стену. Одно мгновение Бланш была в объятиях сэра Рекса. Когда он прижал ее к стене всем своим крепким и сильным телом, она перестала бояться, что он разобьется. Он был такой большой — целая гора мышц, и теперь его тело окружало ее со всех сторон. В недрах этой горы она чувствовала себя маленькой и уязвимой. Ее еще никогда не обнимал мужчина — во всяком случае, так. К ее стыду, порыв дрожи пронзил ее тело. Ошеломленная этим, Бланш взглянула вверх и увидела, что сэр Рекс впился взглядом в ее губы.
И тогда она поняла, что Рекс де Варен хочет ее.
Рекс де Варен, самый сексуальный мужчина из всех, кого она знает, готов поцеловать ее. Вот оно — настоящее мужское влечение. Восторг и страх смешались в ее душе. Но он не наклонился к ней и не прижался губами к ее губам. Он только взглянул на нее очень мрачно и, тяжело дыша, отступил на шаг.
Бланш стояла, прислонившись к стене и не имея сил пошевелиться. Она вдруг снова начала дрожать. Ее колени подгибались. Покалывание в ее внезапно набухшей плоти продолжалось, хотя и стало слабее.
41 
