Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
52 
Корабль летел вперед, как огромная птица, бесстрастно разрезая волны, разводя пенные струи, поскрипывая и позванивая снастями. Он казался чем-то пограничным между живым и неживым, созданным человеческими руками и изваянным волей и прихотью Господа Бога. Глядя на эту красоту, Джулио впервые задумался над тем, что не всегда разумно противопоставлять себя миру, иногда полезно стать малой частью чего-то великого.
Его высадили в Тулонском порту. Кругом звучала речь, которую Джулио не понимал, сновали люди, занятые своим делом и не обращавшие на него никакого внимания.
Джулио казался самому себе невежественным пилигримом, прибитым к неизвестному берегу штормовым ветром и капризной судьбой. Он в очередной раз разозлился на отца, считавшего, что кроме того мира, в котором они родились и выросли, ничего не существует.
Джулио побрел по пристани. В какой-то миг он заметил, что навстречу плывет огромная темная масса. Это были люди, много людей, они двигались тесной толпой. Мужчины были скованы цепями, чей лязг и звон заглушал даже плеск волн. Эти люди были одинаково одеты, а на шее каждого из них красовался железный ошейник. Мало кто из них смотрел прямо, большинство уткнуло глаза в землю. Все вместе они напоминали гигантскую сороконожку, которая неуклюже, вразвалку двигалась по пристани, что вызывало не смех, а ужас. Колонну каторжников тулонского острога, направлявшихся на ежедневные работы, сопровождали вооруженные до зубов жандармы.
Джулио невольно отшатнулся. Вдруг один из узников поднял голову и посмотрел на него взглядом, полным мрака и боли. Джулио понял, что видит перед собой знакомое лицо. Это был Андреа Санто, исхудавший, с уродливым зеленым колпаком на обритой голове, в бесформенной ветхой одежде, закованный в кандалы, сломленный и униженный. И все же его еще можно было узнать.
Джулио пробрала дрожь. Он застыл как вкопанный, потом обернулся, чтобы еще раз взглянуть на узника. Тот тоже оглянулся, однако на него тут же обрушился безжалостный удар палки, и он обреченно втянул голову в плечи.
Так вот что стало с этим парнем, братом Орнеллы Санто, над которым он нередко издевался в детстве! Джулио был потрясен до глубины души. Он сжал кулаки и взглянул на небо. Как же все-таки ужасно изведать низшую степень позора, очутиться в последнем круге земного ада! Подумав об этом, Джулио разжал пальцы, расправил плечи и вздохнул полной грудью. Он был одинок и беден, но у него осталась свобода, а значит — надежда на будущее.
Часть вторая
Глава 1
Подобно другим девушкам, желавшим узнать свою судьбу, Бьянка Гальяни увлекалась гаданием. На зимних посиделках, когда юные жительницы Лонтано вытаскивали из мешочка зерна фасоли, ей неизменно доставалась фасолина в шелухе, что позволяло надеяться на обручение с богатым человеком. В канун Дня святого Джованни[5], когда девушки помечали лентой куст, растущий поблизости от церкви, а на рассвете приходили взглянуть, какие насекомые расположились на нем, Бьянка почти всегда обнаруживала на своем пауков, что также сулило немалый достаток.
По вечерам мать и дочь готовили приданое: ткали ковры-паласы, покрышки на свадебные сундуки, варили растительные краски и окрашивали ткани в черный, ржавый, гранатовый цвета, шили одежду, плели кружева.
Бьянка прекрасно понимала, что ей придется выйти за того, кого выберет отец. После неудачной истории с бегством, закончившейся нелепой гибелью Амато и арестом Андреа, она едва ли вновь рискнула бы испытывать судьбу.
Данте также осознал, что бегство старших братьев из отчего дома лишило его возможности выбора. Вскоре после исчезновения Джулио и Дино он вошел к сестре, которая сидела у себя в комнате и шила, и сказал:
— Я остаюсь в Лонтано. Родители не переживут, если я тоже уеду. Меня не надо уговаривать и удерживать, я сам так решил.
Оба догадывались, сколь нелегко было Леону сохранять прежнюю гордость, ведь слухи о том, что двое его сыновей сбежали из дому, распространились по деревне со скоростью урагана.
Внешне Леон выглядел еще более сдержанным и спокойным, чем прежде. Вместе с тем в нем если не исчезли, то значительно ослабли всегдашняя самоуверенность и непреклонность воли.
— Мне кажется, родители не до конца поняли, что Дино и Джулио никогда не вернутся, что отныне им стоит рассчитывать только на меня, — добавил Данте.
52 
