17 
Данте прищурился.
– Что-то мне подсказывает, что ты еще ни разу не приводила сюда мужчину. Верно?
Чувствуя себя униженной, Ива на мгновение возненавидела Данте Дишона. Да еще этот взгляд… В его глазах ясно читались тревога и беспокойство, а она по-прежнему хотела видеть в них лишь желание… Так, хватит. Ни к чему этот разговор. Болезнь осталась в прошлом, а у них есть дела поважнее.
– И как ты это определил?
– Так, что каждый раз, когда меня кому-нибудь представляли в качестве твоего спутника, они явно удивлялись. Я знаю, что у меня есть определенная репутация, но здесь все реагировали на меня как на самого дьявола во плоти.
На секунду ей захотелось соврать. Сказать, что он всего лишь очередной мужчина, ничем не выделяющийся на фоне ее бесконечных ухажеров. Но к чему что-то из себя строить, когда обман неминуемо раскроют? Ведь она всего лишь хочет, чтобы вернулась возникшая между ними теплота и он продолжил ее целовать. Она не рассчитывала ни на что длительное, прекрасно понимая, что не вправе ничего требовать, а хотела лишь вновь очутиться в его объятиях.
Она вспомнила ту дерзкую, смело флиртующую Иву, какой была с ним в аэропорту и какой никогда не отваживалась быть прежде. Тогда она ему понравилась, верно же?
– Не думала, что ты из тех, кого заботят все подробности женского прошлого.
– И ты не ошиблась, – неохотно признал Данте.
– Тогда к чему это все?
Поднявшись с кровати, она завела руку за спину и расстегнула молнию, позволив платью упасть атласной лужицей у ее ног.
Она еще ни разу в жизни не стояла перед мужчиной в одном белье и порой гадала, что при этом почувствует. Смущение или раскованность? Но на нее все еще действовало выпитое шампанское, а Данте едва ли не поморщился так, словно его пытали, так что ни о какой раскованности и речи быть не могло.
Ей всю жизнь твердили, что ей стоило бы побольше есть, но, поработав в модной индустрии, она давно поняла, что, когда на тебе лишь бюстгальтер и трусики, худоба весьма привлекательна. Она видела, как Данте сосредоточился на ее груди, прикрытой белым кружевом с вышитыми розочками, спустился ниже…
Чувствуя себя так, словно исполняет роль в фильме, она положила руки себе на грудь, слегка погладила… На какую-то секунду ей показалось, что сейчас он подойдет и наконец-то заключит ее в объятия, но он так и не сдвинулся с места.
Лихорадочно ощупав карманы, он вытащил ключи от машины.
– Думаю, мне пора.
– Нет! Пожалуйста, Данте, не уходи.
– Извини, мне здесь не место.
– Данте…
– Нет. Послушай, Ива. – Замолчав, он явно пытался взять себя в руки. – Ты красивая, очень красивая. Но я не стану заниматься с тобой сексом.
Она сглотнула.
– Ты меня не хочешь?
– Сама отлично знаешь, что хочу.
– Тогда почему?
Сперва ей показалось, что он просто отмахнется или ответит, что не обязан ничего объяснять, но потом его выражение снова смягчилось, и ей безумно захотелось швырнуть в него чем-нибудь тяжелым. А лучше всего самой на него броситься. Закричать, чтобы он не смел, как все остальные, заворачивать ее в ватный кокон, чтобы и дальше обращался с ней как со сделанной из плоти и крови женщины, а не как с хрупкой вазой. Чтобы он вновь разбудил в ней ту страсть, что она почувствовала, впервые оказавшись в его руках.
– Потому что я из тех, кто причиняет женщинам лишь боль, а ее у тебя и так в жизни было больше, чем нужно. Я не в состоянии дать женщине необходимое, и я говорю не про секс. Чувства, любовь и отношения не для меня. Я просто не умею с ними обращаться. И когда люди говорят, что я холодный и бесчувственный, я не обижаюсь. Потому что это правда. И я не изменюсь.
Ива глубоко вдохнула. Сейчас или никогда. Огромный риск, но что с того?
– Но мне от тебя ничего, кроме секса, и не нужно.
Напрягшись, Данте покачал головой.
– Я не занимаюсь сексом с девственницами.
Она недоверчиво на него уставилась и разочарованно прошептала:
– А как ты узнал, что я девственница?
Лишь увидев горькую улыбку, она поняла, что это была ловушка.
– Просто предположил. Но теперь мне точно пора уходить.
Чувствуя боль и унижение, Ива вдруг поняла, что он действительно готов уйти. А утром ей придется объяснять, куда делся ее спутник.
Подхватив с кровати покрывало, она обернула его вокруг плеч.
– Если ты уйдешь прямо сейчас, получится настоящий скандал. Люди будут шептаться, строить несуразные предположения и задавать всевозможные вопросы. Не думаю, что я это вынесу. Точнее, я не хочу этого выносить. Пожалуйста, не заставляй меня. Не уходи. Не сейчас. Давай притворимся, что ты мой любовник, даже если это неправда. Позволь мне доказать родителям и сестрам, что я взрослая женщина и больше не нуждаюсь в защите. Я хочу избавиться от их благонамеренного вмешательства, и ты единственный, кто сейчас может мне в этом помочь. Данте, пожалуйста, помоги мне. Не заставляй меня утром идти к ним в одиночку.
17 
