Нужно прогнать его, подумала Черри, но слова отчего-то застряли в горле, а к глазам подступили слезы. Зачем ему это? Разве не он больше всех заинтересован в том, чтобы она потеряла свой урожай? Трудно было поверить в его бескорыстие…
Она так и стояла, не проронив ни слова, готовая разреветься. Это было выше ее сил – принять помощь от человека, имевшего самые веские основания оставаться в стороне и радоваться тому, как непогода лишает ее урожая и благополучия.
Совершенно сбитая с толку, она потеряла всякую способность сопротивляться, испытывая в этот момент только одно чувство – мучительно сладкое счастье избавления.
– Пора начинать! – напомнил Берт.
Солнце стояло уже высоко, воздух застыл в предгрозовом ожидании. Кое-как взяв себя в руки, Чарити объяснила, какие цветы как собирать и куда их складывать, и они приступили к работе.
Девушка так остро ощущала присутствие Берта, что это выбивало ее из колеи, так что к концу первого получаса он даже начал обгонять ее, но постепенно напряженный ритм работы вытеснил все мысли, и Черри заметно вырвалась вперед.
К полудню, несмотря на шесть часов безостановочного труда, они прошли лишь треть грядок.
– По-моему, самое время сделать перерыв, – объявил Берт, выпрямляясь и потягиваясь.
У Чарити спина так и ныла, но она упрямо продолжала работу.
– Времени нет, – сквозь зубы сказала она, – но если ты хочешь передохнуть; валяй!
Берт подошел к девушке и отобрал у нее садовые ножницы и корзину.
– Если ты сейчас не отдохнешь, то потом вообще не сможешь работать, – сказал он твердо. – Вернемся в коттедж, что-нибудь приготовим, перекусим и выпьем.
И не слушая возражений, он мягко, но решительно взял ее за руку и повел с делянки.
Полчаса они провели на кухне – пили кофе, которое сварила Черри, и уплетали сандвичи, наскоро приготовленные Бертом. Девушка немного расслабилась, и ей уже не казалось, что спина вот-вот переломится надвое. Начинавшаяся головная боль отступила, и она забыла о своем упрямом нежелании слушаться советов Берта. Однако она так и не смогла вслух признать, что он был прав, заставив ее сделать перерыв, и на обратном пути к делянке просто молча шагала рядом.
– Тебе уже нечего там делать, – вырвалось вдруг у нее.
– Неужели я настолько плохой работник? – спросил он и улыбнулся так грустно, что сердце у нее сжалось.
Чарити лишь отрицательно покачала головой, – она боялась, что голос выдаст ее чувства. Берт работал так быстро и умело, что ей было нелегко соревноваться с ним.
На небе пока не появилось ни облачка, а неподвижный, знойный воздух можно было, казалось, резать ножом.
– Ничего себе! Воздух так и пропитан грозой, тебе не кажется? – спросил Берт, не спеша стягивая тенниску, и Черри загляделась на его мускулистое загорелое тело, на темные волосы, покрывавшие широкую грудь. – Ну, вперед, за работу! – благодушно скомандовал он, дружески шлепая ее по спине.
Чарити словно током ударило. Это прикосновение было как ожог, как огненное клеймо, от которого теперь уже никогда не избавиться, и каким-то неясным образом он понял, что с ней происходило. Рука его замерла на хрупком плече, и пальцы медленно пробежали по изгибу стройной шеи.
Чарити испугалась этой неожиданной ласки и собственной реакции. Судорожно сглотнув, она высвободилась из его рук и срывающимся голосом сказала:
– Не дотрагивайся до меня!
Он окинул ее таким взглядом, что она с трудом удержалась от того, чтобы не броситься в его объятия. Это все погода, торопливо сказала она себе, отворачиваясь. Да, духота, и больше ничего. Я всего лишь боюсь грозы и поэтому веду себя так странно!
Они работали до часу, и на этот раз Черри сама объявила перерыв. Ей и раньше приходилось доводить себя до полного изнеможения, но сейчас, попытавшись подняться, она едва устояла на ногах и испугалась, что никогда больше не сможет выпрямиться.
– Ланч! – с трудом разжав запекшиеся губы, прошептала она.
Но Берт отрицательно покачал головой и показал на тучи, собравшиеся на горизонта.
– Ланч займет не меньше часа, – сказал он угрюмо. – А если учесть, что гроза вот-вот начнется, мы не можем тратить время на перерывы.
Вглядевшись в горизонт, Чарити поняла, что он абсолютно прав. Она в отчаянии перевела глаза с потемневшего вдалеке неба на делянку. Работая, как проклятые, они убрали уже больше половины, но при виде того, что еще оставалось сделать, перед глазами у нее поплыл красный туман. Я не стану плакать, уговаривала себя девушка, стиснув зубы. Я не могу плакать, пока он здесь и смотрит на меня!