27 
– Вас сильно ранило осознание этого?
– Очень, – вздохнула Дайна. – Признаюсь, я надеялась увидеть какой-нибудь безликий, белоснежный, современный кошмар…
– О-о-о-о, поосторожнее. Вы только сейчас описали дом моего брата Колта.
– В самом деле?
Он пожал плечами:
– Мне его дом никогда не нравился. Слишком холодный, по-моему, но он считает, что так выглядит чище. Его жена и дети теперь всячески там мусорят.
– Ну, так или иначе, этот дом прекрасен, но должна сказать, что вы хитростью заманили меня сюда и мне это не нравится.
– Так оно и было, и вы не обязаны любить все это.
Коннор выпрямился, поставил локти на колени и сложил ладони.
– Я хочу, чтобы мои дети были здесь, Дайна. Вы – приложение к ним.
– Пока что, – отпарировала она.
Он поднял плечо:
– Пока что мы сумели договориться, не так ли?
Да, но что будет потом? Через неделю, две недели, три…
Чем дольше они оставались в этом доме, тем более солидные основания получит Коннор для иска о получении опеки. А Дайна не идиотка. Она знала, что он только и ждет, чтобы отобрать у нее детей.
При этой мысли заныло сердце. Но секунду спустя в мозгу что-то щелкнуло.
Все это время она считала, что Коннор взял над ней верх. И во многих отношениях это так и было Но реальность жизни с тремя детьми, требующими массу внимания, – это то, чего он еще не испытывал.
Она улыбнулась при мысли о том, что пребывание здесь может сработать в ее пользу.
Она знала, что до гибели Елены и Джеки Коннор хотел всего лишь быть приходящим отцом. Теперь его понятия о чести и долге и сознание, что ему лгали, заставили Коннора увезти близнецов.
Но что, если, получив все желаемое, он больше этого не захочет? Что, если каждодневное общение с тремя детьми покажет ему, что он не готов к отцовству? И это будет лучшим, чего она добьется. Жить здесь, позволить Коннору воспитывать детей: все это даст ему осознать, что тройняшкам будет лучше с ней.
Она улыбнулась при этой мысли и расслабилась, впервые после их поцелуя прошлой ночью.
– Почему вы улыбаетесь? – спросил он с подозрением.
– Просто так, – ответила она, но встретившись с ним взглядом, почувствовала, как внутри что-то дрогнуло. Ей вдруг стало не по себе. Но последнее время ей часто становилось не по себе. Вчерашний поцелуй ошеломил ее, и вызванные им ощущения были по-прежнему с ней. Вместе с беспокойством. Она никогда не подпускала к себе мужчину так близко, чтобы тревожиться о своих чувствах.
Она смотрела в голубые глаза Коннора и понимала, что этот человек опасен. Не только для ее опекунства, но для нее лично.
– Луиза приготовила вам комнату, – сообщил он, – наверху, рядом с комнатой детей. Моя – через холл.
– Удобно, – пробормотала она.
– Не так ли? – улыбнулся он, и желудок девушки неприятно перевернулся. – В чем дело, Дайна? – спросил он. – Не доверяете себе, рядом со мной?
Совершенно верно, но признаваться в этом она не собиралась.
– Думаю, что смогу взять себя в руки, – бросила она, поднимая Сейди с пола и сажая на бедро.
– Хотите пари?
Коннор встал, схватил двух других и прижал себе, глядя ей в глаза. Улыбка раздвинула его губы, и что-то в душе Дайны снова дрогнуло в ответ.
О, да. Ничего хорошего это не сулило.
Через неделю Коннор окончательно потерял покой. Кто бы предполагал, что трое ребятишек за такое время завладеют всем домом? Повсюду игрушки, под диваном – забытые поильники, половина его рубашек в пятнах. Все трое – просто сила природы.
Коннор устал.
И утомляли его не только тройняшки, а сознание того, что Дайна совсем близко. Каждую ночь он представлял ее обнаженной и мокрой, а вода струилась по ее коже медового цвета. Образы вставали перед глазами. Вот она, распростертая на кровати в ее комнате, обнаженная, с приветливой улыбкой на губах, протягивающая ему руки. Он так хорошо запомнил ее вкус, что сохранил в себе ее аромат. Помнил, как она смеется, как улыбается малышам, как держит, как любит. Она высекала чересчур много мыслей в его уже уставшем мозгу, и Коннор был уверен, что Дайна каким-то образом знает о его страданиях и наслаждается ими.
Черт, да она едва пальцем пошевелила для детей с тех пор, как переехала. Она сделала гигантский шаг назад, сказав, что он, конечно, хочет получше узнать детей. Предоставила ему кормить их и купать, наблюдала, как он гонялся за ними каждое утро только для того, чтобы одеть. И смеялась, когда кто-то сбегал от него.
27 
