57 
– Да. Я ранил тебя, и прошу прощения. Мне чертовски жаль.
– Коннор…
– Нет, – быстро перебил он, чувствуя, как сердце начинает биться в нормальном ритме, потому что ее глаза сияли, а лицо смягчилось.
– Ничего не говори. Дай мне закончить. Позволь сказать, что я верю тебе, Дайна, и хочу, чтобы ты вернулась. Чтобы все мы жили вместе.
Она покачала головой, и он встревожился.
– Доверие ко мне – это хорошо. Но этого недостаточно. Я уже говорила, что вышла за тебя, потому что люблю. Я действительно тебя люблю. Так сильно, что не могу жить с тобой, зная, что ты не испытываешь того же.
Губы Коннора изогнула медленная улыбка.
– Здесь ты ошибаешься. Я люблю тебя, Дайна. Больше, чем считал возможным. Ты первая, о ком я думаю утром, и последняя, о ком я думаю, засыпая. Я хочу провести остаток жизни с тобой в моих объятиях.
– Правда? – мечтательно улыбнулась она, и сердце Коннора наполнилось нежностью.
– Правда! – расплылся он в улыбке. – Это все равно что снова принести брачные обеты. Я буду любить тебя вечно, Дайна. Хочу увезти тебя и детей домой. И строить вместе жизнь. Родить еще детей.
– Боже, Коннор. Я хочу верить. Действительно хочу.
Сунув руку во внутренний карман, он вынул стопку бумаг и отдал ей.
– Я не мог приехать раньше, потому что был у адвоката. Он составил для нас эти бумаги.
– Что это? – нахмурилась Дайна, рассматривая бумаги.
– Это первый шаг, который нужно сделать, чтобы официально усыновить тройняшек.
Она громко втянула в себя воздух:
– О, Коннор…
Он сжал ее лицо. Тепло ее кожи, любовь в глазах прогнали остатки холода, который душил его с прошлой ночи.
– Мы все будем Кингами. Станем настоящей семьей. Будем друг у друга. И если ты доверишься мне, Дайна, мы будем счастливы.
Она смотрела ему в глаза.
– Я не хотела любить тебя, Коннор, боясь, что потеряю себя в этой любви.
Она приподнялась на носочки, быстро поцеловала его в губы, но этого оказалось недостаточно. Однако он не пошевелился, желая услышать, что она скажет. Надеясь, что услышит именно это…
– Но я не затерялась. Я обрела больше, чем когда-либо. Я отдала тебе свое сердце и доверяю тебе его. Доверяю тебе все наши сердца.
Стальные полосы, стянувшие его грудь, ослабели. И он впервые за почти двадцать четыре часа вздохнул свободно. Притянул ее к себе и почти благоговейно поцеловал.
– Клянусь, я больше никогда не подведу тебя. И буду любить до конца жизни, а потом и за гранью жизни.
– Очень на это надеюсь, – сказала она и улыбнулась, когда он нагнул голову, чтобы скрепить обещание поцелуем.
Когда они разъединились, он прижался к ее лбу своим.
– Луиза объявила забастовку.
– Что? – рассмеялась она, и этот смех согрел его.
– Да. Пообещала заставить меня есть собственную стряпню, пока я не привезу домой тебя и детей.
– Неудивительно, что ты поспешил сюда, – хихикнула Дайна.
– Совершенно верно, – кивнул он и снова ее поцеловал.
– Превосходно!
Они отскочили друг от друга и уставились на Анжелику, которая вошла в комнату с подносом печенья. Она села на диван, поставила поднос на стол и принялась раздавать печенье детям, которые радостно сгрудились возле нее.
– Теперь, – подмигнула бабушка, – если твой муж принесет чайник и чашки, мы отпразднуем, прежде чем вы уедете.
– Бабушка! – воскликнул Коннор, наклоняясь, чтобы поцеловать женщину в щеку. – Это прекрасная мысль!
– Мы пойдем вместе, – решила Дайна, взяв мужа за руку.
– Еще лучше! – заверил Коннор и снова поцеловал ее, чувствуя себя счастливейшим на земле человеком.
57 
