Особенно,... 
18 
Больше волновало его, каким образом им с Цзываной скрыть форму глаз. Но оказалось, что раскосые глаза, которые в понятии европейцев связывались с обликом китайцев, не характерны для маньчжуров.
Маньчжурский тип, особенно у благородных женщин, приближался к европейскому: прямой нос, глаза без намека на китайскую раскосость, густые темные брови.
Многие дамы из британского представительства, впервые увидев вдовствующую императрицу, удивлялись тому, что ее глаза не отличались от их собственных.
— Но все же, — сказала Цзывана, — поскольку всегда следует позволять людям увидеть то, что они хотят увидеть, я попросила Иня приготовить для нас специальный клей. Рецепт его пришел из глубины веков. Благодаря ему наши веки станут совсем гладкими со слегка загнутыми вверх уголками.
— А вам придется наносить на лицо традиционный макияж? — спросил Стэнтон Вэр. Было бы преступлением скрыть эту нежную кожу под толстым слоем белой краски, с помощью которой большинство китайских и маньчжурских женщин старались скрыть природный цвет лица.
Цзывана отрицательно покачала головой:
— Мне нужно только немного пудры. Белая паста содержит олово и вредна для здоровья.
Стэнтон Вэр подумал и о том, что Цзыване не придется перебинтовывать ноги. Этим маньчжурские женщины отличались от китаянок.
Китайским девочкам с пяти или шести лет крепко перевязывали ножки бинтами, так жестоко скручивая ступню, что пятка почти касалась пальцев, а нога оказывалась не больше трех дюймов в длину.
В крошечных расшитых туфельках и кружевных панталончиках, ниспадающих на распухшие и деформированные лодыжки, китайская девушка с трудом семенила, опираясь на руку служанки.
Это и была та самая «лилейная походка», которую воспевали в стихах и прозе, называя так своеобразное покачивание фигуры, слишком тяжелой для изуродованных маленьких ножек.
Когда повязку снимали, запах прелой кожи оказывался отвратительным, но, несмотря на это, перебинтованные ноги считались соблазнительными и в течение многих веков символизировали принадлежность к высшим слоям общества.
Естественно, что крестьяне и кули не могли позволить себе лишить девочку, девушку, женщину подвижности, поскольку она должна была работать всю свою жизнь.
Маньчжурские женщины всерьез мечтали перенять этот дикий обычай, чтобы приобщиться к касте избранных, но перебинтовывать ноги не дозволялось маньчжурскими традициями и обычаями.
Так что Цзывана могла спокойно ступать по земле теми очаровательными миниатюрными, но сильными ножками, которые дал ей бог.
Прошла почти неделя упорных приготовлений, и Стэнтону Вэру уже явно не сиделось на месте. Каким бы прекрасным ни был дом Цзэнь-Вэня, как бы тепло и сердечно его здесь ни принимали, он рвался в широкий мир, к действию.
Но вот наконец Инь принес известие о том, что приезд Ли Хун-Чжана во дворец принца Дуаня ожидается в течение двух ближайших дней.
— Значит, мы должны выезжать немедленно! — с радостным нетерпением воскликнул Стэнтон Вэр.
Цзэнь-Вэнь кивнул в знак согласия.
— Завтра к рассвету абсолютно все будет готово к вашему отъезду, — пообещал он.
Майор вздохнул с облегчением:
— Думаю, вы поймёте мои чувства и не обидитесь, о самый гостеприимный из хозяев, если я скажу, что чрезвычайно рад.
— Понимаю, сын мой, и также сознаю, что промедление невозможно.
Что-то в голосе старика заставило Стэнтона Бэра взглянуть на него вопросительно. Тот молча передал майору листовку.
— Инь принес это из города, — помолчав, пояснил Цзэнь-Вэнь, — она висела на самом заметном месте.
Стэнтон Вэр взглянул и сразу понял, что это дело рук «боксеров».
Листовка была написана по-китайски и возвещала следующее: «Едва лишь дело И-Хэ-Чуань достигнет совершенства, выждите три раза по три или девять раз по девять, девять раз по девять или три раза по три, — дьяволы встретят свою судьбу. Воля небес диктует сначала обрезать телеграфные провода, потом взорвать железные дороги, а потом уже снести головы самим иностранным дьяволам. В этот день придет час их несчастий. Еще далеко время прихода долгожданных дождей, и в этом тоже повинны дьяволы!»
Стэнтон Вэр быстро пробежал глазами листовку, и лицо его потемнело.
— Инь говорит, что ее читали вслух и толпа собралась огромная.
— Мы не опоздаем? — с тревогой в голосе спросил майор.
18 
