Особенно,... 
22 
Они снова долго ехали. Когда же стемнело, заночевали в лесу, в палатках, разбитых под деревьями.
Гостиницы и постоялые дворы Китая обычно были такие грязные, шумные и переполненные, что Стэнтон Вэр, немало повидавший их, предпочел не связываться с ними.
Палатки, которыми снабдил путешественников все тот же Цзэнь-Вэнь, оказались просторными и удобными. На пол постелили ковры, из подушек соорудили удобные постели.
Они были уже достаточно далеко от Пекина. По пути их не раз обгоняли караваны верблюдов, нагруженных самой разнообразной поклажей, которая принадлежала китайским купцам.
— Они сосут кровь из простых людей, — с неприязнью произнесла Цзывана. — Я ненавижу их, потому что они отбирают у человека его сбережения, а взамен дают какой-то хлам.
— Лучше очистить у человека карман, чем украсть у него душу, — процитировал Стэнтон Вэр очередное мудрое китайское изречение.
Его спутница улыбнулась, но он знал, что девушка права. Простая жизнь крестьян и кули могла без труда оказаться разрушенной теми, кто хищнически спекулировал на их тщеславии и суеверии.
Наверное, ничто больше не пользовалось в Китае там огромным спросом, как заговоры против болезней и смерти приворотные зелья, снадобья для благополучного зачатия, для привлечения денег и даже для достижения успеха в жизни, который почему-то так никогда и не приходил.
Помимо верблюжьих караванов, по дороге двигались бесконечной вереницей повозки и телеги. Они везли всевозможные товары.
Если бы вдовствующая императрица и ее приближенные понимали, какое значение для Китая имеют торговые порты, хорошие дороги и средства связи, страна давным-давно превратилась бы в могучую и процветающую державу.
Через некоторое время путники въехали в небольшую деревню, где на единственной площади собралась толпа народа.
Путешественники выглянули в окно и одновременно плохо скрытым ужасом, воскликнули:
— «Боксеры»!
Они увидели красные повязки на головах, красные повязки на запястьях и лодыжках, которые носили эти юнцы как знак принадлежности к организации.
Стэнтон Вэр приказал остановиться: ему хотелось понять, что здесь происходит.
Как маньчжурские путешественники, они были в безопасности. Кроме того, даже «боксеры» не осмелились бы потревожить мандарина.
Деревенские жители окружили парня, который стоял на коленях, закрыв глаза, сложив руки, словно для молитвы. Нараспев он произнес какие-то заклинания, потом начертил на песке таинственные фигуры и каббалистические знаки и вновь начал произносить заклинания, вызывая духов.
Постепенно он довел себя до полного исступления. Жесты его становились все размашистее, выражение лица — все отчаяннее и в то же время равнодушнее к окружающему, восклицания — все громче и возбужденнее.
Но вот перед юношей появился один из его товарищей и спросил:
— Кто ты такой и чего хочешь?
Голос юноши прозвучал словно издалека:
— Я великий человек, я герой прошлого, герой великого Китая…
С закрытыми глазами он раскачивался вперед и назад.
— Чего же ты хочешь? Что мы можем тебе дать? — вопрошал соучастник.
— Мне нужен большой меч, могучий меч. Вложите его мне в руку!
— А что ты будешь делать этим мечом?
Не открывая глаз, парень вытянул вперед руку, и кто-то из толпы, сделав шаг вперед, протянул ему старый ржавый меч.
Парень поднялся и начал совершать мечом страшные пассы, не переставая твердить заклинания.
Он явно боролся с какими-то одному ему видимыми врагами. Люди наблюдали за его действиями с неослабным вниманием, многие явно возбуждаясь и даже впадая в состояние транса. Парень прокричал:
— Поддержите великую и чистую династию, прогоните варваров!
В ответ толпа одобрительно загудела.
Наконец юноша в изнеможении опустился на траву, а его товарищ начал вокруг него дикий танец, сопровождавшийся страшными извращенными телодвижениями, гримасами и криками. Он призывал собравшихся поразить его стрелами и мечами.
Подобно Балдуру Великому, китайскому герою, молодой человек перед толпой находился в состоянии глубокого транса. Зеваки начали бить его палками и даже тем мечом, которым размахивал первый из парней. Откуда-то принесли лук и стрелы и начали обстреливать танцующего. Толпа словно один человек, в ужасе вскрикнула: стрела попала парню прямо в грудь. Но он, по-видимому, находился в состоянии столь глубокого гипноза, что железный наконечник не смог нанести ему ни малейшего вреда.
22 
