12 
– Отправил, – наконец подтвердил я. – И тоже несправедливо.
– А ты чего натворил-то?
– Часы украл, – сказал я, теперь уже и глядеть на него не способный, поскольку он встал и принялся изучать содержимое горшка, точно какой-нибудь доктор или аптекарь. – Однако владелец часов получил их назад, все были довольны. Где же тут преступление, позвольте спросить?
– Старому ублюдку ты про это сказал? – спросил мистер Уилберфорс, и я покачал головой. Последовал новый вопрос: – Сколько он тебе дал?
– Двенадцать месяцев, – ответил я.
Мистер Уилберфорс присвистнул сквозь зубы, покачал головой:
– О, это срок. Да уж, это срок, тут и говорить не о чем. Сколько тебе годков, паренек?
– Четырнадцать.
– Когда через год выйдешь оттуда, будешь сильно старше своих лет, – с немалым удовольствием сообщил он, – чудесная новость для меня и положительная, опять же. – Я попал туда, когда был на год-другой старше тебя, но рассказывать, что там со мной проделывали, не хочу. Если расскажу, ты спать не сможешь.
– Так и не рассказывай, – ответил я, искоса смерив его сердитым взглядом. – Сохрани свой секрет и не лезь в чужие дела, старый пропойца.
Он уставился на меня, кривя губы. Но я знал: если нам предстоит общая поездка, а после жизнь в одной камере, лучше нагрубить ему при первом знакомстве, пусть поймет, что я не из тех мальчиков, которыми можно помыкать по причине их малых лет.
– Это ты меня пропойцей обозвал, мерзавец маленький? – спросил он, выпрямляясь и подбочениваясь так, точно надумал попозировать для памятника на Пэлл-Мэлл. – Я такой клеветы отродясь не слыхал.
– Зато я слыхал, как старик Хендерсон примерно то же и говорил, – ответил я, тема нашей беседы начинала меня увлекать. – Он тебя и в тюрьму на три месяца за это отправил. А та, что по тебе слезы лила, жена твоя, что ли?
– Ага, жена, – сказал он, прищурившись, едва я упомянул ее всуе. – А что?
– Да то, что, когда меня вели сюда, она миловалась с другим малым. Ворковала ему что-то на ушко, меня чуть не стошнило, да глазки строила, давая понять, что скучать не собирается, где бы ты ни был.
– Ах ты мелкий ублюдок, – сказал он и пошел на меня, и тут я сообразил: не стоило мне его поддевать, поскольку увидел при его приближении, что он куда крупнее, чем мне казалось, а его смахивавшие на окорока ручищи заканчиваются кулаками, которые способны нанести мне изрядный урон. На мое счастье, едва он нагнулся и оторвал меня от того места на каменном полу, где я вкушал покой и отдохновение, в дверном замке повернулся ключ, дверь распахнулась – и кто в ней появился? Опять же бейлиф. Он быстрым взглядом окинул нас, пребывавших не в самой удачной диспозиции: меня держали за горло, так что ноги мои болтались в дюйме-другом от пола, а свободный кулак мистера Уилберфорса был занесен для удара.
– Еще миг, и он прикончил бы тебя, – сказал бейлиф словно бы между прочим, как будто его совершенно не заботило, что может случиться с каждым из нас, и он вполне готов был постоять, понаблюдать за моей кончиной.
– Вали отсюда, ярыжка, дай мне закончить дело, – потребовал мистер Уилберфорс. – Он очернил мою жену, и будь я проклят, если не получу причитающееся мне удовлетворение.
– Ну так и будь проклят, – ответил бейлиф, и подошел к нам, и толкнул его; пальцы, сжимавшие мою шею, разжались, я рухнул на землю – не впервые, надо сказать, за этот день.
Я ощупал гортань, гадая, в целости ли мои дыхательные пути, смогу ли я когда-нибудь снова петь. Мне вдруг пришло в голову, что мое тело, должно быть, походит под одеждой на черно-синюю радугу – от всех выпавших ему за последние часы злосчастий.
– Вставай, паренек, – сказал, кивнув мне, бейлиф, и я начал медленно подниматься.
– Где уж мне стоять, – тонким голосом пожаловался я, – такому всему избитому.
– Вставай, – повторил он, на сей раз гораздо суровее, и шагнул ко мне с такой злостью на лице, что я мигом обрел равновесие и выпрямился.
– Мы уже в тюрьму едем? – спросил я, потому что, хоть меня и не радовала перспектива провести еще какое-то время рядом с моим свирепым компаньоном, мысль о предстоящей долгой отсидке тоже восторга не внушала. – Разве сегодня никаких дел больше не слушают? Неужели в Спитхеде греховодники перевелись?
– Иди за мной, – сказал бейлиф и, взяв меня за руку, повел к двери. И уже от нее добавил, обернувшись к мистеру Уилберфорсу: – А ты посиди пока тут. Как придет карета, я за тобой зайду.
12 
