– Это потому, что ты очень рассеянна. – Лион откинулся на спинку кресла и улыбнулся:
– Почему, хотелось бы мне знать?
Эта дьявольская усмешка! Он же прекрасно знает, почему она не может сосредоточиться. Всю эту неделю, когда Лион приходил к ней, происходило одно и то же. Он едва касался ее, но их неодолимо тянуло друг к другу, и воспоминания о том, что было между ними раньше, только усиливали их взаимное влечение.
И сейчас он наверняка догадывается о том, что творится в ее душе. Санчия поняла, что должна либо сдаться, либо положить всему этому конец.
– Довольно! – Она отодвинула кресло и встала. – Совершенно ясно, что мне незачем играть. Тебе лучше пойти к Лоренцо и продолжить партию с ним.
Он поднял на нее глаза:
– Но Лоренцо, без сомнения, обыграет меня. Там мне придется перейти к обороне. – Его лицо озарилось лукавой улыбкой. – Разве тебе не жаль меня? Ведь любому мужчине необходимо одерживать победы хотя бы на одном из полей сражений.
Сдерживаясь, чтобы не улыбнуться в ответ, Санчия быстро отвела от него взгляд. С какого момента она поняла, что лицо Лиона не жесткое и не бесстрастное, что это всего лишь маска, за которой он прячет свои истинные чувства? Теперь она уже научилась узнавать его настроения, переменчивые, как приливы и отливы. Он мог быть гневным и нежным, веселым и рассудительным, его глаза то вспыхивали жадным интересом, то лучились озорством.
Санчия одернула себя. К чему эти рассуждения? Если она не хочет вновь поддаться магическому обаянию этого человека, ей надо держать себя в руках.
– Но только не на этом поле. – Она повернулась и отошла от него подальше.
Он не шелохнулся в своем кресле, но напряжение не отпускало ее.
– Я решила, что тебе не стоит больше бывать у меня.
– В самом деле? А я не согласен. – Он потянулся вперед, снял с доски фигурку нефритовой королевы и бережно сжал ее сильными, крепкими пальцами. – Почему ты никогда не носишь зеленое? Тебе должен очень идти этот цвет. – Его большой палец скользил вверх-вниз, поглаживая плавные изгибы шахматной фигуры. – Платье цвета нефрита.
Ее взгляд невольно следил за его пальцами. Их прикосновение к королеве было легким, нежным и чувственным. Она вдруг почувствовала с удивлением, что ее грудь отвердела, соски напряглись и ощутили материю нижней рубашки. Она быстро отвела взгляд в сторону от доски и скрестила руки на груди:
– Лоренцо выбрал легкий зеленый бархат и приказал сшить платье. Но оно такое нарядное, что его нельзя надевать каждый день. Я говорила ему, что не буду надевать такое платье, но он не захотел слушать меня.
– Это вина Лоренцо. – Лион взглянул на шахматную фигуру в своей руке. – Ты знаешь, – продолжал он, – некоторые знатные люди играют в шахматы с живыми человеческими фигурами. И тогда парк превращается в гигантскую шахматную доску. Это очень красивое зрелище.
– Я слышала кое-какие рассказы об этом.
– Ты могла бы быть восхитительной королевой.
Ее взгляд снова нечаянно упал на фигурку в его руке, и щеки Санчии вспыхнули.
– Ты ошибаешься. Во мне нет ничего королевского. Эта роль подошла бы скорее госпоже Катерине.
Указательный палец Лиона обводил теперь корону на голове королевы.
– Да, правда, мастер, который изготавливал фигуры на заказ, использовал мою мать как модель. Но есть и другие виды величия. – И он опустил нефритовую королеву на доску.
Санчия почувствовала облегчение, когда он выпустил фигурку из рук.
– Идея такой игры меня почему-то очень привлекает. – Лион улыбнулся ей с другого конца комнаты:
– Думаю, что мы скоро сыграем в нее.
– Меня здесь не будет. Можешь предаваться этим играм с кем-нибудь другим. Я не собираюсь потворствовать твоим фантазиям.
– Нет?
– Говорю тебе, я не останусь здесь. Я лишь ждала подтверждения, что не зачала ребенка.
– И теперь ты получила его?
– Да, три дня назад я убедилась, что тревога была напрасной.
– А я весьма разочарован. Я надеялся, что будет ребенок. – Он задумчиво посмотрел на нее. – Почему ты не сказала мне об этом раньше?
– Не хотела. А какое это имеет значение?
– Быть может, это означает, что тебе нравилось, как мы приводим время, и не хотелось ничего менять?
– Нет, – пальцы Санчии нервно пробежали по волосам, – впрочем, да. Это не было мне неприятно, но…
– Ты хочешь сказать, что мне удалось понравиться тебе?