Особенно,... 
18 
Мы вели разговор, а раскрасневшаяся и похорошевшая Элен то и дело заглядывала, поднося и унося угощения. Я была уверена, что Дом Королевы не знал счастливее зрелища, даже когда принимали Елизавету. Я дала волю воображению. Мне чудилось, что сам дом на моей стороне, что он рассеивал сумрачные тени над старинным стильным столом, за которым я принимала своего гостя.
Вина на столе не было: тетя Шарлотта была убежденной трезвенницей — но это не имело значения.
Редверс рассказывал о морях и чужих странах, заставляя и меня поверить, будто я там была, а, когда говорил о своем корабле и команде, мне передалось, как много они для него значили. Он направлялся с грузом тканей и фабричных изделий в Сидней, а после предполагал сделать несколько торговых рейсов между тихоокеанскими портами и лишь затем вернуться в Англию, погрузив на борт шерсть. Судно было небольшое, грузоподъемностью меньше тысячи тонн. Он красочно расписал, как оно скользит по воде. По классу оно относилось к клиперам, самым быстроходным из кораблей. Тут он спохватился, что слишком много говорил о себе.
Совсем нет, запротестовала я, мне интересно. Тема захватила меня. Прежде я часто ходила в доки смотреть корабли, гадала, куда они отплывали. Я поинтересовалась, только ли грузы он перевозил.
— Мы берем также немного пассажиров, хотя основное наше дело — грузы. Между прочим, завтра со мной отплывает очень состоятельный джентльмен. Он торгует алмазами и решил взглянуть на австралийские опалы. Очень кичится собой. Кроме него есть еще пара пассажиров. На судах вроде нашего перевозка пассажиров сопряжена с проблемами.
Так мы беседовали под злое шипение и тиканье вдруг заторопившихся часов.
— Вы не сказали, как называется ваш корабль, — вдруг спохватилась я.
— Разве? Он называется «Роковая женщина».
— «Роковая женщина». Как странно… Это имя было на статуэтке, которая оказалась в потайном ящике секретера, что мы приобрели в Замке Кредитон. Она в моей комнате. Сейчас принесу.
Я подняла со стола подсвечник. Он оказался тяжелым, и Редверс взял его у меня.
— Я понесу, — сказал он.
— Только осторожнее. Он ценный.
— Как все в этом доме.
— Не преувеличивайте.
Мы вдвоем поднялись по лестнице.
— Осторожно, — еще раз предупредила я, — сами видите, как у нас заставлено.
— Я так понимаю, дом у вас служит магазинной витриной, — пошутил он.
— О да, — весело признала я. — Я нашла статуэтку в ящике. Наверное, мы должны были вернуть ее вам, но тетя Шарлотта сказала, что она ничего не стоит.
— И, как всегда, была права.
— Да, почти всегда, — засмеялась я.
Мысль о тете Шарлотте заставила меня еще раз представить, что произошло бы, если бы я осмелилась в ее присутствии пригласить его на ужин, как теперь — хоть все устроила Элен. Впрочем, в этом не было ее вины: я сама этого хотела. Я отбросила воспоминание о тете Шарлотте как неподобающее случаю. К счастью, я была вне ее досягаемости; в этот самый момент она должна была отходить ко сну в какой-нибудь третьесортной гостинице — в дорогих она никогда не останавливалась, и бедная миссис Мортон наверняка терпела муки.
Мы вошли в соседнюю с моей комнату. При свечах дом всегда внушал мне суеверный страх, потому что мебель приобретала причудливые очертания: трепетно дрожавшие, словно живые, и менявшиеся до неузнаваемости.
— Какой странный старинный дом! — сказал он.
— Подлинник, — засмеялась я, вспомнив суровый приговор, вынесенный тетей Шарлоттой Замку Кредитон: подделка! Он поинтересовался, чему я смеялась, и я рассказала.
— Она презирает все, что не подлинно.
— А вы?
Я снова засмеялась.
— Все зависит от характера подделки. Встречаются очень остроумные.
— Надо полагать, требуется особый склад ума, чтобы добиться успеха, выпуская подделки.
— Еще бы. Здесь, пожалуйста, осторожнее. Видите, как выступает край стола. В темноте незаметно. Это небезопасно, учитывая, что рядом лестница.
Мы добрались до моей комнаты.
— Здесь спала мисс Анна Брет, — с комическим почтением выговорил он.
— Может, нам заранее повесить на стене доску? — развеселилась я. — Королева Елизавета и Анна Брет… Или переименовать в Дом Анны Брет?
— Замечательная мысль.
— Но я должна показать вам статуэтку. — Я достала ее из ящика, где всегда хранила.
18 
