Особенно,... 
74 
– Вы поссорились.
– Мы расстались.
– Вы просто поссорились, Ронни.
– Могу я остаться у тебя на ночь?
Я моргнул. А затем, чтобы убедиться, что мне это не привиделось, моргнул еще раз.
– Ты хочешь спать со мной?
– Да.
– Ты имеешь в виду, не просто спать одновременно со мной? Ты имеешь в виду, в одной постели?
– Ну пожалуйста.
– Ронни...
– Если хочешь, я не буду снимать одежду. Томас, не заставляй меня еще раз говорить «пожалуйста». Это ужасно вредно для женского самолюбия.
– Зато ужасно полезно для мужского.
– Ох, замолчи! – Она спрятала лицо в кружку. – Ты мне таким совсем не нравишься.
– Ха, – ответил я. – Значит, сработало.
В конце концов мы встали и отправились в спальню.
Между прочим, она и в самом деле осталась в одежде. Так же как и я – опять же, между прочим. Мы лежали рядом на кровати и какое-то время молча созерцали потолок. А потом, рассудив, что уже вполне насозерцался, я протянул руку и взял ее ладонь в свою. Она была сухой и теплой – и очень приятной на ощупь.
– О чем ты думаешь?
Честно говоря, я не помню, кто из нас спросил это первым. К рассвету мы оба повторили этот вопрос раз по пятьдесят.
– Ни о чем.
И это мы тоже повторили немало раз.
Ронни была несчастлива – в этом все дело. Не могу сказать, что она излила мне историю своей жизни. История выходила из нее разрозненными обрывками, с длинными пробелами и слегка напомнила сумбурную беседу где-нибудь в обществе книголюбов. Но к тому времени, когда жаворонок принял вахту у соловья, узнал я довольно много.
Ронни была средним ребенком в семье. Наверняка многие из вас сейчас скажут: «Ну вот, теперь сразу все встает на свои места», но я, например, тоже средний, и меня это особенно никогда не беспокоило. Отец Ронни работал в Сити, угнетая несчастных бедняков, да и братья по обе стороны, похоже, держали курс в том же направлении. Когда Ронни была еще подростком, мать ее прониклась страстной любовью к рыболовству и с тех пор по шесть месяцев в году потакала своей страсти на далеких водных просторах. А отец Ронни в это время заводил любовниц. Правда, куда заводил – она так и не уточнила.
– О чем ты думаешь? – На этот раз спросила она.
– Ни о чем.
– Ну же.
– Я не знаю. Просто... думаю. Я слегка погладил ее по руке.
– О Саре?
Я знал, что она это спросит. И это несмотря на то, что я намеренно подавал ей мяч под ракетку и больше ни разу не упоминал о Филипе.
– В том числе. – Я чуть сжал ее руку. – Давай посмотрим правде в глаза: ведь я почти не знаю ее.
– А ей ты нравишься.
Я не смог удержаться от смеха.
– Ну, это кажется астрономически маловероятным. В первый раз, когда мы встретились, она подумала, что я хочу убить ее отца, а в последний – потратила большую часть вечера на то, чтобы обвинить меня в трусости перед лицом врага.
Поцелуи я решил вынести за скобки. По крайней мере, пока.
– Какого врага?
– Это длинная история.
– У тебя очень приятный голос.
Я повернул голову на подушке и посмотрел на нее:
– Знаешь, Ронни, в нашей стране, когда кто-нибудь о чем-нибудь говорит, что это длинная история, это значит, он вежливо дает понять, что не будет ее рассказывать.
Я проснулся. Что означало, что я все-таки уснул. Правда, понятия не имею, когда это произошло. Первая мысль в момент пробуждения – в доме пожар.
Выпрыгнув из постели, я понесся на кухню. Ронни жарила бекон на сковородке. Дым резвился в солнечных лучах, а где-то поблизости трещало Радио-4. Ронни была в моей единственной чистой рубашке. Поначалу я даже слегка разозлился, так как берег рубаху для особого случая – например, к совершеннолетию моего внука, – но рубашка ей очень шла, так что я решил промолчать.
– Тебе бекон как больше нравится?
– С хрустом, – солгал я, заглядывая через ее плечо. Ну а что тут было еще говорить?
– Если хочешь, можешь пока приготовить кофе, – сказала она и повернулась обратно к сковородке.
– Да, кофе. Точно.
Я начал свинчивать крышку с банки растворимой бурды, но Ронни зацокала языком и кивком указала на буфет, который ночью, похоже, посетила добрая фея покупок, оставив после себя целую кучу всякой всячины.
Я сунулся в холодильник, и передо мной предстала чья-то чужая жизнь. Яйца, сыр, йогурт, несколько стейков, молоко, масло, две бутылки белого вина. Все это ни разу не побывало ни в одном из моих холодильников, за все тридцать шесть лет. Я наполнил чайник водой и щелкнул выключателем.
74 
