73 
— Чего там у вас? — спросил Зверев.
— Поганые ляхи ядра каленые малым зарядом мечут. Иные токмо наружную стену пробивают, а иные и вовсе в ней застревают. Водой заливать приходится, чтобы не загорелось.
— Проклятье! — Думный дьяк развернулся и побежал обратно наверх. Он сразу понял, что если в башнях много внутренних помещений и к месту, пораженному ядром, всегда можно оттуда подобраться, то стены — они по большей части изнутри для прочности засыпались землей и камнями. И пожар на них безопасно не залить.
К счастью, горожане и стрельцы без княжеских понуканий сообразили, как бороться с такой бедой. Многие из них, собрав из опустевших дворов деревянные бадьи и кожаные торбы, бежали к Даугаве или Полоте за водой. Другие обматывались веревками и, взяв в руки полные ведра, спускались по наружной стороне, заливали оставленные ядрами пробоины, из которых курился дымок, и в клубах пара тут же взмывали обратно. По этим храбрецам аркебузиры вели яростную пальбу, выбивая пулями щепы из стены справа и слева от них. К сожалению, нередко наемники попадали и в людей. У Зверева на глазах один из тушителей вдруг резко дернулся и обмяк, с него закапала кровь. Стрельцы вытащили погибшего товарища наверх, вместо него, обвязавшись, спустился один из горожан — судя по странному покрою рубахи и туфлям вместо высоких сапог. Он успел залить дымящееся место, но когда уже поднимался наверх — вдруг задергался, закричал от боли, белая его рубаха на левом боку окрасилась кровью.
Тут думный дьяк уже не выдержал — схватил прислоненную к зубцам кем-то из стрельцов пищаль, поверх которой лежал пояс с трутницей и берендейкой, проверил заряд, подсыпал пороха на полку, вставил в зажим тлеющий фитиль, выглянул из-за зубца, ища цель, тут же отпрянул обратно, прикинул мысленно, куда целиться, высунулся уже на несколько мгновений, опустил тяжелый ствол на край стены, направил на щель сапы, в которой кто-то копошился, нажал спуск. Пищаль рявкнула, пнув его в плечо. Князь тут же спрятался обратно за зубец, громко выругался:
— Что за дрянь, отчего заряд такой слабый?
— Оно это, боярин, — отозвался разгоряченный паренек в шароварах, заправленных в высокие сапоги. — Отдача с полным зарядом такая, что и плечо сломать недолго.
Молодой стрелец то ли вернулся со стены, то ли только собирался вылезать наружу, и ругать храбреца у Андрея язык не повернулся.
— Остальные патроны такие же? — кивнул он на берендейку.
— Не, полные, — ухмыльнулся тот. — Сотник проверяет. Может и уши оборвать, коли недосыплешь.
— Правильно сделает, — ответил Андрей, вытягивая из крепления тонкий деревянный шомпол.
Стороной, обернутой тряпицей, он несколько раз шуранул ствол изнутри, чтобы вычистить возможные тлеющие частицы, из берендейки достал березовый туесок патрона, открыл, высыпал порох в ствол, сунул кожаный пыж, тяжелую пулю, второй пыж, вогнал заряд шомполом до упора, хорошо пристучав. Вынул от греха тлеющий фитиль, из пороховницы с тонким носиком насыпал порох в запальное отверстие, примял, насыпал порох на полку. Зло сплюнул, вставляя на место фитиль:
— Вот ведь мороки сколько! И чего я лука с собой не взял? И точнее бьет, и дальше, и быстрее. А этими огнестрелами только дурака валять…
Он выложил ствол на стену, выглянул вполглаза из-за зубца. В сапе внизу как раз шевелилась граненая аркебуза, над ней тускло поблескивал шлем. Князь вышел на свет, припал к стволу, метясь в этот железный блеск, даванул спуск. Пищаль больно — даже через кольчугу и поддоспешник — ударила в плечо. Аркебуза внизу тоже дернулась, задираясь, пальнула в пустое небо. Убил Зверев наемника, не убил — но хотя бы по людям выстрелить не позволил.
— Какой же я все-таки идиот. И почему лука не взял? — опять выругался Зверев, принимаясь за перезарядку пищали.
— Ты здесь, княже? — облегченно перекрестился подбежавший Пахом. — А я уж испугался. Только почивал вроде, а вдруг и нету уже!
— Поищи берендейки с зарядами, — тут же приказал ему Андрей. — А лучше узнай, где они порох и свинец получают, и мне припас хотя бы на полусотню выстрелов принеси.
— Сделаю, княже, — кивнул дядька и потрусил вдоль стены, крутя головой.
Пока холоп вернулся с тремя берендейками, думный дьяк успел сделать в сторону сапы три выстрела и минимум один раз в кого-то попал — тень внутри резко дернулась и надолго исчезла.
— Много побитых сегодня, — с грустью признал Пахом, складывая добычу к его ногам. — И пищалей бесхозных изрядно. Я две отставил, сейчас принесу. Опосля к сотнику ихнему за порохом и пулями готовыми схожу. Не к добру все это, княже. Как бы оставить город не пришлось.
73 
