42 
Услышав, как возвращается Гибсон, она решила сказать все, что она думает о его дерзком поведении, когда он обращается с ней, как с маленьким ребенком.
Он был так добр и так умело ее лечил, но сейчас он перешел границы дозволенного.
Она услышала, как поворачивается ключ в замке и увидела на пороге не Гибсона, а маркиза.
Он вошел в каюту, и, заметив, как маркиз бросил взгляд на собранный чемодан, Ола поняла, что он был уже в курсе ее намерения.
Но когда их глаза встретились, она почувствовала, что не в состоянии просто произнести слова протеста. Глядя на него, она подумала, как он был красив и силен, когда сбил Жиля с ног.
— Извините, что меня так долго не было, — сказал маркиз. — Вы, наверное, гадали, куда я ушел.
— Я… я хотела… уехать… но Гибсон мне не позволил.
— Куда вы хотели уехать?
— От вас… чтобы Жиль не смог… навредить вам и рассказать… королю и королеве.
— Думаю, что ваш стремительный отъезд вряд ли изменил бы что-либо в его рассказе, если бы ему было позволено поведать его.
Глаза Олы изумленно расширились.
— Вы не позволили ему сделать это?
Маркиз кивнул.
— Но… как? Что вы… сделали?
У нее мелькнула мысль, что маркиз ранил Жиля или даже убил его. А эта беда была пострашнее угроз Жиля. Но такой поступок был так не похож на маркиза.
Она все еще сидела на кровати. Маркиз подошел к ее витиеватой бронзовой спинке и, положив на нее руки, посмотрел на Олу.
Внезапно ей захотелось просить у него прощения за все причиненные ему неприятности.
— Я так раскаиваюсь, — сказала она, — я не думала, когда… заставила вас увезти меня из Англии… что могу навредить вам… и теперь… после того, что сказал Жиль… я понимаю, что я… сделала, и я могу лишь сказать, что… очень… очень раскаиваюсь.
— Если вы так считаете, — ответил маркиз, — то я должен рассказать вам, каким образом я предотвратил возможность навредить нам тем рассказом, который Жиль намеревался распространить в Лондоне, а он бы, несомненно, сделал это, если бы я не помешал ему.
— Что вы сделали? Вы не должны скрывать от меня! — сказала Ола.
— Я сообщил вашему кузену, — сказал маркиз, — что мы поженились!
Оле вначале показалось, что она ослышалась. Но взглянув на него широко раскрытыми глазами, которые словно заполняли все ее бледное лицо, она по его виду поняла, что он говорит всерьез.
— Как вы могли сказать ему такое? — спросила она. — Когда он обнаружит обман, положение усугубится.
— Но это правда, — спокойно сказал маркиз. — Мы, по сути, уже законные супруги, хотя, я был уверен, что вы захотите еще и венчаться в церкви. Поэтому договорился о церковной службе на сегодняшний вечер.
Он видел, что от потрясения Ола лишилась дара речи, и объяснил:
— Во Франции необходимо сначала бракосочетание перед мэром в городской ратуше, причем одно из лиц, вступающих в брак, может заменить его доверенное лицо.
Он улыбнулся и продолжил:
— Это доверенное лицо должно быть ответственным человеком, я счел, что капитан вполне соответствует этому требованию, и взял его с собой!
— Вы действительно хотите сказать… что я… я — ваша… жена? — спросила Ола.
— У меня есть документ, подтверждающий это, — ответил маркиз, — но поскольку я думаю, что каждая женщина вправе присутствовать на собственном бракосочетании, мы сегодня обвенчаемся, очень тихо, после заката в протестантской церкви. Приходский священник не только согласился провести службу бракосочетания, но обещал сохранить это в тайне.
В каюте наступила полная тишина, ее нарушил тихий испуганный голос Олы:
— Н-но… вы же сказали, что… ненавидите женщин и не хотите… жениться на ком-либо!
— И вы, — ответил маркиз, — сказали, что ненавидите мужчин и не собираетесь выходить замуж.
Вновь наступило долгое молчание.
— Я уверен, Ола, — сказал он, — что вы окажетесь достаточно благоразумной и поймете, что мы оба должны наилучшим образом выйти из трудной ситуации, созданной вашим кузеном. Я уже раньше предвидел возможность такого решения, но вы тогда еще не окрепли полностью, и я не хотел беспокоить вас планами на будущее.
— Вы были… очень добры, — сказала Ола, — но все это — моя вина… и мне… стыдно за себя.
— Думаю, что любая ваша вина, которую вы испытываете из-за того, что заставили меня везти вас дальше, в полной мере компенсирована и заглажена тем, как вы спасли мою жизнь.
— Я спасла вас, — сказала Ола, .. — но вы ведь не стали бы взбираться на утес и не оказались бы… в опасности, если бы я не… позвала вас туда.
42 
