165 
Посыльные герцога галопом проскакали вдоль шеренг; на передовую позицию вышла тяжелая пехота – копейщики в полном вооружении с длинными щитами, – которая сомкнула строй.
Уклоняясь от нового града метательных снарядов, теряя убитых и раненых, спотыкаясь о трупы, лежащие на земле, они выставили перед собой щиты и попытались прорваться через бруствер. Зазвенела сталь; воздух наполнился дикими криками и стонами; вверх взметнулись двуручные саксонские топоры и опустились с ужасающей силой, разрубая нормандские хауберки настолько легко, словно те были сделаны из бумаги. Вот с плеч слетела чья-то голова и покатилась, подпрыгивая, вниз по склону; обезглавленное тело, качнувшись вперед, свалилось в ров; вот еще кто-то поскользнулся на мокрой от крови траве, и его затоптали свои же товарищи. То здесь то там в оборонительных порядках саксов возникали бреши, но они быстро смыкались; кое-где завалы на брустверах оказались сметены напрочь; вдоль всей линии фронта ров быстро заполнялся мертвыми телами и окровавленными внутренностями.
Нормандская тяжелая пехота была отброшена; она в беспорядке отступила вниз по склону, а вслед ей полетел новый град дротиков, которые враги метали сверху. Рыцарской коннице, неподвижно стоявшей на дне долины, были хорошо видны раненые, оставшиеся на склоне; одни – без рук, другие – с обрубками ног пытались отползти в сторону; третьи, сохранившие конечности, но с ужасными ранениями на теле, спотыкаясь, брели вниз, а кровь хлестала из ран, заливая их туники и штаны.
Командиры все-таки сумели остановить паническое бегство своих солдат и вновь выстроить их в боевой порядок. По рядам кавалерии пролетела команда; теперь в атаку пошли конники.
Пехотинцы отошли в тыл; вперед вырвался одинокий всадник и запел Песнь Роланда, подкинув меч высоко в воздух и поймав его на лету; это был Тайлефер, обладатель золотого голоса. Он прокричал боевой клич, и нормандские рыцари дружным ревом подхватили последние слова припева. Опередив их, Тайлефер на своем коне первым поскакал вверх по склону, по-прежнему жонглируя мечом. А за его спиной земля задрожала под тяжелой поступью рыцарской конницы. Вот он поймал меч в последний раз, перехватил его поудобнее и направил скакуна прямо через бруствер. Завал из связок ивняка разлетелся под копытами его коня; Тайлефер ворвался в самую гущу врагов, разя их мечом направо и налево; голос его звенел в победной песни на самой высокой ноте; вокруг Тайлефера замелькали мечи, и он упал, получив с десяток ран.
Вслед за ним на врага обрушились рыцари с баронами. Лошади валились в ров; громовой гул «С нами бог!» и «Тюри!» наталкивался на не менее яростный ответ – «Ату их! Ату!». На правом фланге Роберт де Бомон заслужил славу в бесчисленных атаках; ближе к центру лорд Мулен-ля-Марш дрался со свирепой яростью, за которую впоследствии получил прозвище Вепрь.
В первых рядах сражающихся гордо реяли золотые львы Нормандии; Тостен старательно держался рядом с герцогом, стиснув зубы и до боли сжимая в руках древко стяга Вильгельма. Рядом с братом дрался Мортен; ни взмахи топоров спереди, ни напор конников сзади не могли оттеснить его от Вильгельма, но ужасный удар, нацеленный в него, перерубил шею его коня, и жеребец рухнул под ним на землю. Мортен вовремя успел соскочить; Рауль, завидев это, воскликнул:
– Возьми моего, Мортен! В седло, в седло!
Вырвавшись из гущи боя, Хранитель соскользнул со спины своего жеребца. Мортен наспех поблагодарил его, схватил уздечку и взлетел в седло. К Раулю пробился один из его собственных людей, сунув ему в руки повод.
– Держите, хозяин!
Рауль сел на подведенную лошадь.
– Молодец, спасибо. Выбирайся из этой толчеи. – Хранитель вонзил шпоры коню в бока и вновь ринулся в самую гущу схватки.
Шеренга остановилась. На левом фланге бретонцы и леманцы, которыми командовал Аллен Фержан, дрогнув, попятились. Им противостояло лишь ополчение, но сейчас этих мирных тружеников переполняла жгучая ненависть, и ярость их ударов вселяла панический страх в сердца бретонцев. Разрывая ряды, они отступили; командиры криками пытались остановить воинов, а потом и принялись колотить их коней по крупам лезвиями мечей плашмя, подгоняя вперед, но град обрушившихся на них камней и метательных дротиков сделал свое дело. Левый фланг развернулся и сломя голову обратился в бегство, растоптав собственную пехоту, которая только-только выстроилась в боевые порядки ниже по склону за их спинами.
165 
