166 
– Сеньор, сеньор, бретонцы бегут! – Рауль все-таки сумел пробиться к Вильгельму. – Назад, ради всего святого! Отступаем!
А центр и правое крыло уже не выдержали убийственной ярости саксонских боевых топоров. Герцог, отдав приказ к отступлению, спустился по склону к месту, откуда мог видеть все поле боя. Его рыцарская конница пятилась, сохраняя боевые порядки, но конь под Тостеном пал, пронзенный в грудь копьем, и люди более не видели золотых львов, реющих над их головами. Со скоростью лесного пожара распространился слух, что герцог погиб; солдат охватило смятение; по шеренгам прокатился стон отчаяния.
– Он жив, жив! – закричал Жильбер Дюфаи.
Вильгельм сорвал с головы шлем и галопом помчался вдоль строя, крича:
– Смотрите, вот он я! Я жив и с Божьей помощью одержу победу! – Над его ухом просвистел острый обломок камня; Фитц-Осберн схватил коня Вильгельма под уздцы и потащил за собой вниз по склону, в безопасное место.
Кто-то подвел Тостену свежего коня; львы вновь воспарили в воздухе, и по рядам солдат прокатился восторженный рев.
В тылу же те, кто отвечал за свежих лошадей и амуницию, увидели, как обратилось в бегство левое крыло и, сами поддавшись панике, начали отступать. Вслед им устремился белый конь, а на ветру затрепетал белый подризник.
– Стойте! Остановитесь! – проревел епископ Байе. – Мы еще одержим победу! – Махнув дубинкой своим людям, он приказал: – Остановите этот сброд! Пусть стоя́т насмерть!
А слева нарастала и катилась какая-то волна. Это ополченцы, поняв, что враги в панике бегут, с торжествующими воплями стали перелезать через бруствер и, сбившись в кучу, бросились за ними.
Герцог, заметив прорыв, развернул свою кавалерию. Центр, возглавляемый Неелем Котантеном и Гийомом, лордом Муайоном, устремился в атаку и, обрушившись на фланг ополченцев, подчистую вырубил несколько сотен крестьян. Сервы, плохо вооруженные, не имея доспехов для защиты, погибли чуть ли не все до единого; паническому бегству бретонцев удалось положить конец; командиры кое-как вновь выстроили их в боевые порядки и направили вверх по склону, где они приняли участие в бойне, которая, впрочем, скоро завершилась. Более половины правого крыла англичан пало в этой короткой сече; нормандская конница остановилась, и эскадроны, развернувшись, вновь галопом вернулись в центр.
Пока бретонцы перестраивались и приводили себя в порядок, наступила долгожданная передышка, а те, кто потерял коней в первой атаке, оседлали свежих лошадей, которых подали им оруженосцы. Ряды нормандцев поредели, понеся серьезные потери; Гийом де Випон был убит; погиб сын Тессона Рауль, как и многие другие, тела которых усеивали склон холма. Гилберт де Харкорт получил рану в бедро, но не особенно огорчился по этому поводу, наспех перевязав ногу шарфом.
К Раулю на гнедом жеребце подъехал Эйдес и проворчал:
– Ну и рубка, разрази меня гром! Полагаю, ты-то уже привык к таким сражениям, а?
– Более жестокой схватки свет еще не видывал, – ответил Рауль. Он вытер красные пятна с лезвия своего меча; рука его подрагивала; на щеке красовалось кровавое пятно; на плече хауберка появилась вмятина.
Вдоль рядов промчались посыльные; горны протрубили вторую атаку; и вновь кавалерия рванулась вверх по склону. Брустверы с завалами, уже и без того прорванные во множестве мест, были сметены окончательно, однако рыцарей встретила стена щитов. Передняя шеренга дрогнула; ров был завален отрубленными конечностями, смятыми шлемами, изуродованными до неузнаваемости телами. То и дело к трупам нормандцев присоединялся очередной мертвый сакс, но брешей в стене щитов так и не появилось, и топоры, взлетая, опускались с прежней яростью.
Сакс, стоявший в первом ряду, вдруг бросился прямо на герцога, изо всех сил ударив топором огромного испанского жеребца под ним. Тот, заржав в предсмертной агонии, упал; герцог успел соскочить, так и не выпустив из рук булаву, и нанес нападавшему удар, который в лепешку смял его бронзовый шлем, отчего противник бездыханно повалился на землю. На миг перед герцогом промелькнуло чужое лицо, поразительно похожее на эрла Гарольда; откуда-то со стороны вдруг докатился отчаянный крик:
– Гирт! Гирт!
Из рядов саксов вырвался молодой человек и упал на колени рядом с мертвым телом. На него с криком налетел рыцарь.
– Сан-Маркуф! Сир Сан-Маркуф!
Но чудовищной силы удар топора разрубил его почти надвое. Еще несколько мгновений Рауль видел, как молодой сакс отчаянно защищает тело Гирта; однако затем нормандцы сомкнулись вокруг него, и он, упав, исчез под копытами коней.
166 
