40 
– Нет, а ты?
– Нет, и это затишье меня уже всерьез беспокоит. – Резко отстранившись, она скрестила руки на груди. – По моей просьбе Кендра прощупала почву, но пока что все глухо. К тому же «Ротшильд» вообще никак не отреагировал на новости о «Золотом сердце». Тебя это не удивляет?
– Извините, мистер Ваверли.
Ванс вздрогнул. Черт, в последнее время он сам не свой и на этот раз даже не позаботился закрыть за Анной дверь. И весь их разговор мог кто угодно подслушать. А до этого он дверь специально не закрывал, потому что Шарли ушла обедать с подругой и он решил приглядеть за ее рабочим местом.
Ванс глянул на разносившего письма парня. Тедди. Кажется, его именно так зовут. Года двадцать два, не больше, рыжий, зеленые глаза, россыпь веснушек…
– Заходи.
– Извините, что прерываю, но вашей помощницы нет на месте, а вам письма… Мисс Ричардсон. – Парень явно был в двух шагах от того, чтобы поклониться.
Анна любезно улыбнулась:
– Все в порядке, в конце концов, нам платят именно за то, что мы выполняем свою работу.
Точно. Вручив Вансу стопку конвертов, Тедди растворился за дверью.
– Далтон совсем притих, – продолжила Анна. – Тебя это не беспокоит?
– Беспокоит. – Ванс быстро просмотрел конверты. – Подобная осторожность совсем не в его духе. Я ждал, что он хотя бы усомнится в подлинности статуэтки и постарается очернить нас в прессе.
– Именно. А сейчас он наверняка что-то задумал.
– Тогда нам остается лишь ждать его следующего хода, – вздохнул Ванс. Он всегда ненавидел ждать. Ненавидел чувствовать себя связанным по рукам и ногам. И еще больше ненавидел, что не может развеять нависшую над Шарли угрозу.
До назначенного мерзавцем срока оставался всего один день, а Ванс по-прежнему ничего о нем не знал. Но при этом все это время его ни на секунду не оставляла уверенность, что он раньше уже встречал этого человека. Было в нем что-то невыносимо знакомое, но что?
Кто же это, черт возьми, такой?
– Боюсь, я не слишком терпелива, – поморщилась Анна, глянув на наручные часы.
– Я тоже. Только на этот раз выбирать не приходится.
– От этого лишь хуже. Ладно, спасибо, что выслушал, а мне пора на встречу.
Попрощавшись, Ванс взялся за доставленные Тедди письма. Основную стопку потом разберет Шарли, но был в них толстый конверт, сразу привлекший его внимание. Плотная бумага, печатный шрифт, тяжелый, без обратного адреса.
Вскрыв конверт, он высыпал на стол пачку снимков.
Десятки снимков. Цветные, черно-белые, большие, маленькие… И на всех них был один и тот же человек в разных костюмах. Форма головы, осанка, прищур – все казалось знакомым. Цветные линзы, огромные очки, парики, шрамы, повязки… В каждом образе было нечто такое, что целиком и полностью приковывало к себе взгляд, мешая сосредоточиться на целом. Но везде это был один и тот же человек.
Тот самый, что шантажировал Шарли.
– А эту кто сделал? – выдохнул Ванс, обнаружив фотографию таинственного незнакомца, разговаривающего с Шарли у кофейни. Он же был там и не видел никаких фотографов! Правда, все его внимание было сосредоточено на помощнице и вымогателе…
Ванс методично просмотрел все снимки до последнего.
А потом отложил пачку и сосредоточился на приятном синеглазом мужчине.
– Черт. Знал же, что это кто-то знакомый.
Генри Бойл. Один из помощников Далтона Ротшильда и генеральный директор аукциона «Ротшильд».
– Сукин сын, теперь я тебя точно поймаю. И что бы вы там с Далтоном ни задумали, у вас ничего не получится.
Продолжая разглядывать фотографию, Ванс уже предвкушал, как скажет Шарли, что ей больше ничего не грозит. Теперь, когда они знают, кто за всем этим стоит, он наконец-то может передать дело полиции. А они арестуют Генри в два счета.
А потом вдруг одна деталь привлекла его внимание. И как он только сразу не догадался! Ведь кто еще мог знать все ее секреты и слабые места?
– Знакомые глаза, ублюдок. Каждый день вижу их на лице твоего сына.
Таинственный шантажист оказался отцом Джейка.
Рассказать ей все было непросто, а потом Вансу не оставалось ничего иного, как слушать ее горе.
– Как он мог так со мной обойтись? С собственным сыном? – бушевала она, мечась по кабинету, словно дикий зверь, который не в силах вырваться из клетки. – Кем же нужно быть, чтобы так с людьми обращаться?
– Плохим человеком.
– Плохим? – Она уставилась на него, открыв рот. – Он не просто плохой, он… злобный. Отвратительный. Омерзительный. Он пытался меня использовать, чтобы разрушить «Ваверли»!
40 
