113 
— А было что слушать? — Кармайн спросил.
— Ну, красавица и мистер Выпивоха были любовниками, которые недавно расстались, — потому-то она на него и сердилась, если это можно так назвать. — Барт виновато улыбнулся. — Всю жизнь говорил эвфемизмами, теперь трудно отвыкать. Она была злая как черт! Правда, едва ли это произвело впечатление на Выпивоху — он уже ничего не соображал. А она этого не замечала.
— Вы помните, о чем они говорили? Только о личном? Она упоминала какие-либо имена?
Барт нахмурился.
— Да, имена называла, но я их не запомнил. Все незнакомые. Кроме одного — Филомена, есть такая святая, но никогда не слышал, чтобы так звали живую женщину. Да, еще у столика постоянно крутились официанты — наверное, из-за того пьяного типа. Их начальник что-то нашептал им на ухо, и они старались вовсю — наполняли бокалы, убирали посуду, подавали пепельницы. Красавица напилась еще больше и начала нести всякую околесицу. Что-то про Россию, как пожимала руку Сталину и целовала лысину Хрущева — много чего. Потом наклонилась к Выпивохе и стала шипеть ему в ухо — дескать, он даже не представляет, что творится в его собственной компании, и про какого-то там предателя. С-с-с да с-с-с, злобно так, мстительно. А тип тот уже лыка не вязал, так что вряд ли вообще что-то слышал. Толстяк пытался убедить их выпить кофе, и все трое официантов рядом крутились.
Впервые после дела Призрака Кармайн почувствовал, как ему в мозг вонзились ледяные иглы. Он смотрел на Джозефа Бартоломео с благоговением, поражаясь нежданной удаче.
— Что произошло потом?
Барт пожал плечами:
— Не знаю, Кармайн. Я заметил стол, где сидели мои знакомые, и перебрался туда. Брр! Никогда так не радовался лицам друзей.
— Позже, Барт, вам, возможно, придется выступить с показаниями в суде. Постарайтесь ничего из этого не забыть.
Невыразительные серые глаза широко раскрылись.
— Я никогда и ничего не забываю.
Кармайн проводил Барта к зданию страховой компании «Мускат», с чувством пожал на прощание руку, затем отправился на поиски Эйба и Кори.
До сих пор в том, что касалось шпионажа, Кармайн в разговорах с ними ограничивался только намеками и самыми необходимыми сведениями. Теперь в тиши своего нового кабинета он посвятил сержантов во все детали, резюмировав:
— Ну, смотрите, если кто из вас ляпнет хоть слово, даже собственной жене, я вам обоим яйца оторву. На карту поставлены моя карьера, да и ваша тоже. Я доверяю вам, парни, не подведите.
Кори и Эйб обменялись друг с другом взглядами, в которых читались триумф и облегчение — наконец-то стала ясна истинная подоплека этого чертовски запутанного дела.
— Как только Эрика протрезвела и поняла, что натворила, — сказал Кармайн, — она призналась во всем своему шефу, Улиссу. Вас это удивляет? На первый взгляд это кажется глупым. Но католики ведь исповедуются священнику, верно? Эрика верила в свою идеологию не хуже религиозного фанатика. Чихнуть не смела без разрешения Улисса. Как я понимаю, она рассказала Улиссу все подробности и заверила, что никто не обратил на ее откровения ни малейшего внимания, а меньше всего — сам Скепс. Улисс не сомневался, что она говорит правду. Она полностью зависела от него и боялась.
— Итак, Эрика раскрыла карты, и Улисс знал об этом, возможно, уже на следующий день, четвертого декабря, — рассуждал Кори, пытаясь понять чуждую ему логику. — Но, Кармайн, до убийств прошло четыре месяца! Почему Улисс ждал так долго?
— Думай, Кори, думай! — терпеливо сказал Кармайн. — Убийство одиннадцати человек — масштабная операция. Улиссу требовалось время, чтобы ее спланировать.
— И чтобы все забыли о банкете, — прибавил Эйб. — Улисс — ушлый парень, он понимал, что убийство и шпионаж влекут разные последствия. Я не говорю, что шпионы не убивают, но они делают это тайно. Убийство гражданских лиц скрыть трудно. Планируя несколько убийств, он должен был учитывать, что полицейские станут всюду совать нос, а некоторые из них тоже могут оказаться ушлыми парнями. Копы по особо тяжким преступлениям шутить не любят.
— Я понял, — сказал Кори. — Улисс не хотел никого убивать, но если бы пришлось, предпочел бы устранять своих жертв постепенно, по одному. В большом городе это не проблема. В Холломене — немыслимо. Некоторые из жертв были важными персонами, их убийства просочились бы в прессу. Кто-то из потенциальных жертв мог сообразить, что к чему. Они-то знали, что были на банкете. Значит, если убивать, то убивать внезапно.
113 
