112 
— Минни хвалила грудинку — блюдо дня. Возьму, пожалуй, ее и рисовый пудинг на десерт.
Кармайн заказал салат Луиджи с соусом «Тысяча островов». Пока Дездемона не готовила ему своих вкусных, но жутко калорийных блюд, он мог вернуться к старым холостяцким привычкам.
Они поели с удовольствием и не торопясь, как истые восточные холломенцы. Только после того как Минни убрала тарелочки из-под пудинга, Кармайн сделался серьезным.
— Сегодня утром ко мне заходила Нетти Марчиано, — начал он. — Она говорит, что вы были на банкете фонда Максвеллов. Это так, Барт?
— Да, я купил один билет. Организаторов банкета упрекнуть не в чем, но мне там было не по себе, по крайней мере, вначале.
— Расскажите все по порядку, мне это очень нужно.
— Я собирался там встретиться с друзьями, но, когда приехал, оказалось, что они сдали свои билеты — желудочный грипп. Меня подсадили к совершенно незнакомым людям — четверым дантистам с женами. Женщина-дантист без пары повернулась ко мне спиной. Они болтали, развлекались, а я не знал, чем себя занять. — Барт вздохнул. — Вечная проблема, когда идешь куда-нибудь один. Отчасти виной тому моя профессия. Как только собеседники узнают, чем я зарабатываю на хлеб, смотрят на меня как на Бориса Карлоффа.
— Сочувствую, — мягко сказал Кармайн.
— После десерта я решил поискать место получше, — продолжал Барт тихим, обыкновенным голосом. — Первая попытка оказалась неудачной — адвокат Дубровский и несколько его коллег из города. Эти не переставая говорили о делах — как отнесутся клиенты к повышению ставок и все в таком духе. Я не стал ждать, пока спросят о моем занятии и шарахнутся как от Бориса Карлоффа.
— Все адвокаты — мерзавцы, — с чувством сказал Кармайн.
— Кому вы это рассказываете!
Барт помолчал, морща и без того морщинистый лоб.
— И куда вы пошли?
— Подсел к одной очень странной компании — невероятно странной! Четыре женщины и четверо мужчин, каждый сам по себе. Какой-то «чаббист», уж такой надменный, смотрел на всех сверху вниз, остальных обозвал филистерами. Другой мужчина очень толстый — я тогда подумал, что им скоро займется похоронное бюро. И старушкой тоже — дыхание тяжелое, ногти синюшные. Несколько человек пьяные, в смысле совсем в стельку, особенно один — высокий, худой и смуглый. Смотрел только в стакан и продолжал напиваться. Еще там была молодая девушка, симпатичная, она, похоже, чувствовала себя не в своей тарелке. Потом женщина постарше — такая измотанная, что казалось, вот-вот положит голову на стол и заснет. Вряд ли пьяная, просто очень устала. Четвертую женщину я узнал, ее все знают, — Диди, проститутка. Не представляю, как ее туда занесло.
Кармайн слушал как завороженный, не зная, прервать ему рассказ Барта или попридержать вопросы, пока тот не закончит. Решил, лучше не мешать.
— Четвертый мужчина был очень молод — наверное, студент. Чем-то похож на «чаббиста», только тот красивый, а парень как раз наоборот. Я сел на свободный стул между толстяком и «чаббистом». Еще один свободный стул стоял между мистером Выпивохой и заносчивым пареньком. Сразу после меня подошла женщина и села там. Тоже пьяная, еле на ногах держалась, Кажется, у нее с Выпивохой были какие-то счеты.
«Теперь пора подключаться», — решил Кармайн.
— Почему вы все так подробно помните, Барт, спустя пять месяцев?
Какой-нибудь пронырливый адвокатишка обязательно задаст этот вопрос. Лучше знать заранее, как на него ответит Барт.
— Моя работа — помнить каждую мелочь, — несколько уязвленно, с достоинством сказал Барт. — Кто где сидит, кто с кем не разговаривает, какой цвет не любят Машетти, а какой Кастелано — организация похорон требует тонкого подхода. И выбросить все из головы на другой день я тоже не могу. Неизвестно, кого выберет смерть следующим и когда те же самые люди обратятся ко мне снова.
— Ваша правда, Барт. Вы можете описать ту пьяную женщину?
— Конечно. Очень красивая, повыше рангом, чем остальные четыре женщины. Блондинка, с короткой стрижкой. Была одета в бледно-голубое платье, очень элегантное. Толстяк попытался было ухаживать, но она на него ноль внимания. Она вообще ни на кого не смотрела, была занята пьяным типом. Думаю, он важная птица, судя по тому, как на него смотрели остальные мужчины — и толстяк, и «чаббист», и молодой парень, — вроде боятся его и в то же время нуждаются в нем. Хотя парень — нет. Тот прислушивался, прямо как Нетти Марчиано, чтоб, не дай Бог, не пропустить какую-нибудь сплетню.
112 
