145 
…она заявилась с новым признанием на следующий день после банкета, где я собственными глазами видел Дезмонда Скепса под руку с Диди Холл! Притащить шлюху на банкет! Неудивительно, что он предпочел сесть подальше от меня и других директоров! «Я знаю твою тайну, Фил, — прошептал он, проходя мимо. — Знаю про твою дочь. Чистенький Фил Смит и дочь-наркоманка. Что скажут люди?» Он сел за стол толстого банкира. Диди красовалась в облегающем атласном платье бордового цвета и белом норковом палантине. Это, конечно, она напоила Дезмонда. Ему никак нельзя пить больше одной рюмки, иначе он не может остановиться.
К нему подсела Эрика, тоже пьяная. Неужели так трудно управлять своими эмоциями? Дезмонд напился, потому что соскучился по минетам Эрики и неуверен в Филомене, Эрика напилась, потому что любит Дезмонда. Одно цепляется за другое.
Сегодня она примчалась ко мне перепуганная, опять в слезах. Пьяная идиотка сказала Дезмонду, что я — Улисс! Вот оно — оружие, которого я ждал десять лет. Никакие друзья по партии ей не помогут. Я заставил ее изложить все в письменном виде на русском языке в присутствии Стравинского. «Если будешь делать то, что я скажу, — сказал я глупой суке, — мы не станем посылать это в Москву». Наконец я от нее свободен! Она в моей власти! Дезмонд, пьяный в стельку, ничего не слышал. Дурища клянется в этом, и я ей верю. Да я и сам видел. Теперь остается ждать, что будет дальше. Если история Улисса всплывет, Эрика будет все отрицать — притом убедительно. Она в моей власти!»
«В каком мире вы живете, мистер Смит, — думал Кармайн, подливая себе кофе. — По каким принципам? Человек человеку волк — слишком мягко сказано. Скорее — человек человеку змея. Оказывается, финансовый гений — Смит, а не Дезмонд Скепс и не Эрика Давенпорт. Они были его пешками, он использовал их, чтобы развивать корпорацию. Больше заказов — больше производственных секретов. Вот как он подчинил Эрику — заставил ее написать признание».
Смит действовал с основательностью КГБ.
Запись от десятого декабря гласила:
«Об Улиссе пока никто не заикается, но расслабляться рано. При малейшей угрозе я готов действовать с быстротой молнии и так же сокрушительно. Дезмонда можно не опасаться — я разговаривал с ним много раз после банкета, он ни о чем не подозревает. Наоборот, благодарен мне за мое фирменное средство от похмелья. Похоже, даже забыл, что с ним была Диди Холл. Когда я спросил, зачем он ее привел, уставился на меня непонимающим взглядом. Потом сказал, что дело, должно быть, в выпивке и в ее умении делать минет — ему не хватает Эрики в этом смысле. Филомена настояла, чтобы он с ней расстался, ради бывшей жены он готов на все. Похоже, так и есть: он показал мне гарнитур розовых алмазов, купленный ей в подарок, — потратил миллион долларов! Это Дезмонд-то, неисправимый скряга! Об Анне ему, видимо, рассказала Диди — и напросилась на банкет. Захотела поиздеваться надо мной! Кем она себя возомнила, шлюха?!
Эрика будет держать язык за зубами, это ясно. Но угроза может исходить от других гостей за столом Скепса — не все же напились. Эрика уверяет, будто говорила тихо и никто, кроме Дезмонда, слышать ее не мог, но я сомневаюсь. Впрочем, если бы кто-то намеревался обличить Улисса в порыве патриотизма, то давно бы это сделал. Остается один вариант — шантаж либо Эрики, либо меня самого. Я предупредил ее, чтобы она была готова, — перепугалась до смерти, тупая сука. Только и делаю, что исправляю ее ошибки.
Естественно, я выяснил все о гостях за тем столом и представляю, кто способен на шантаж. Если дело дойдет до этого, все одиннадцать умрут. Так мы решили со Стравинским.
Я мог бы начать действовать сейчас и убивать их постепенно, одного за другим. Местная полиция на удивление толковая, но до КГБ ей далеко. С другой стороны, меня привлекает перспектива устранить всех одиннадцать сразу. Каков ход! Полиция будет не просто сбита с толку, она окажется в полном тупике. Меня завораживает грандиозность задачи. Стравинский возражает, но сделает, как захочу я. Я давно мечтал о чем-то подобном. Здесь такая скука! Мне нужен стимул, чтобы избавиться от хандры, — что-то совершенно новое и трудное, но в то же время выполнимое. Стравинский согласится. Кто заподозрит, что за одиннадцатью убийствами, совершенными разными способами, стоит один человек? Вот это задача! Наконец я снова живу полной жизнью!»
145 
